Дома он был уже минут через двадцать. Город только просыпался, и это сэкономило ему время. В огромном холе он столкнулся с отцом.
- Привет, па!
- Антон? Ты где был? - Отец, копия деда, только на голову повыше и еще не седой, смотрел на сына строго и как-то обреченно.
- На день рожденье у Олеси! - не моргнув соврал он.
- Тебя там не было! - прищурился отец, буквально впиваясь в сына требовательным взглядом. - Алекс и еще парочка парней с твоего факультета оборвали дома все телефоны, с требованием выдать им тебя! Так... где ты был?
- У девушки! - Антон криво усмехнулся. А чего теперь-то уж скрывать?
- Твоей девушки? - чересчур серьезно уточнил отец.
- Да нет, из рук бандюганов малолетку спас, вот и нянчился всю ночь. Она на краю географии живет, не отпускать же одну... - Антона понесло. Он вдруг почувствовал странную нежность, когда рассказывал, впервые рассказывал о Ритке кому-то из своих, и чтобы не спалиться, нарочито грубо закончил. - Короче дура-дурой! Не волнуйся. Я помню о породе...
- Дело не в породе... - как-то странно почти шепотом произнес отец, развернулся и, миновав холл, вышел на улицу.
- А в чем же тогда? - буркнул Антон ему в след, но ответа естественно не дождался. Как всегда! В этом весь отец! Отчитает, наговорит загадок и уйдет! Хотя нет, скорее сбежит! Антон не помнил ни разу, чтобы они говорили по душам, чтобы он спрашивал отца о маме. А может он и отделился от сына, чтобы поменьше вспоминать о предательстве любимой? Эх, хорошо, что у Антона есть дед - мировой мужик! Заменил ему и мать, и отца. Вот его-то и надо попытать на тему любимых, породы и еже с ним...
Но до деда в тот день он так и не добрался. Как сообщила горничная: "Петр Иванович еще вечером уехал в аэропорт". У него, оказывается, в Праге какая-то деловая встреча.
Не долго сетуя, Антон поднялся к себе в комнату, не раздеваясь, упал на здоровенную кровать и провалился в тревожный сон.
Его разбудили крики. Едва открыв глаза, он закашлялся и, сорвав с себя майку, прижал ее к лицу, в ужасе таращась на клубы дыма, просачивающегося из-под двери.
Одним прыжком он преодолел расстояние до двери и, распахнув ее, растворился в густом дыму, заполонившим весь коридор, лестницу и первый этаж. Горела кухня. Точнее не горела, а дымилась. Отец настоял на противопожарной отделке дома, еще когда тот достраивался. Он всегда мрачно смотрел на мир, ожидая беды там, где ее в принципе не может быть. Может потому, из-за своей хронической недоверчивости, он ни разу не подписал убыточного для фирмы контракта.