– Здравствуйте, ― Сола опустила руку и посмотрела на гостя.
– Как поживает Ольга Степановна-то? Ей уж легче? ― дедок приоткрыл дверь и остановился, путь к дому перекрыла Сола.
– Степановна ― хорошо.
– А ну да, ну да, ― кивнул он. ― А то ж обещала она мне, что поможет детей глянуть, пока мы кабанчика разберём. И разболелась так. Я загляну в дом-то?
Сола тихонько скрипнула зубами, Олька всегда любила детей, так что на новом месте была при работе. Набирала в дом детей разного возраста и обучала всему, что сама знала: еды наварить, хлеб замесить, травки-муравки выучить, шить, вязать, прясть и всяческому девичьему мастерству. Делилась с учениками мудростью, словно они ее родные. Сола улыбнулась так, как будто этот неказистый дедок ― любовь всей её жизни:
– Никодим Астафьевич, что вы! Она отдыхает сейчас, отсыпается. Вы завтра заходите.
– Дык я одним глазком гляну ― и обратно, ― Никодим Астафьевич попытался обойти Солу, но ничего не вышло. Она стояла как стена, не пускала его к дому. ― А дочки ваши де поделися?
– Дочки?
– Ну да. Такие молоденькия. А вы скажите им, хай вечерком забегают в хату к старосте. Это самый большой жёлтый дом около магазина. Наша молодёжь вечером собирается.
– Ладно, скажу. Но они не любят, когда много людей.
– Стесняются, дык здорово. Там и хлопцы будуть, ― Никодим Астафьевич встал на носочки и смотрел на дом через плечо Солы. ― Дык де дочки-то? Хай прыходють! ― Подмигнул он Соле.
– В лес пошли еловых лапок набрать, шишек насобирать.
– Дык я зайду к Степановне-то? ― не унимался гость.
– Спит она, лучше пока не тревожить. Я скажу ей, как проснётся, что вы заходили, ― Сола уверенно стояла на своём.
– Спить? ― как будто в первый раз услышал дед. ― Ну ладно! Я тады потом забегу. ― Он ещё раз зыркнул на дом, Солу и ушёл. Сола вздохнула, поправила платок и зашла в дом.
Старуха сидела около забора и покрикивала:
– Ванька, аккуратней лей воду! Слепой, что ль? Матери ещё пальцы нужны!
Сладковатый аромат крови и вонь от фекалий заставляли шестнадцатилетнего Ваньку каждую минуту отбегать от матери к другой стороне забора, чтобы сплюнуть то, что никак нельзя было проглотить. Слюна впитывала все ароматы и вызывала рвоту, но Ванька держался ― не впервой помогать матери. Разбирать и промывать кишки свиньи ― дело не для слабаков. Мороз к вечеру усиливался, так что только вода и грела руки, хоть мать и брехалась, скорее по привычке.
– Осталось три дня. ― Старуха стукнула требухой на белый снег. ― Никодим! Где пропал-то?
– Он к Ольге Степановне пошёл, ― Ванька прибежал с новой порцией горячей воды.