Нынешние занятия этого чужака не стоили упоминания, а былые заслуги мало кто помнил, и он не собирался никому рассказывать о них. Ныне всего лишь старый и уставший от жизни человек просто стоял и не отрываясь смотрел в окно на заходящее осеннее солнце. Его нисколько не волновала ни окутанная полумраком комната, в которой он находился, ни многочисленные диковинки, непривычные глазу простого обывателя: забитые книгами и свитками полки, столы с множеством древних магических артефактов, реторты и колбы с зельями, на которых лениво плясали закатные отсветы. Кто знает, о чем он думал в эти мгновения. Быть может, он уже настолько выжил из ума, что явился в чужой дом, сам не ведая с какой целью, может, просто забрел сюда случайно, но скорее всего – он просто знал, что однажды должен будет сюда прийти, и, как мог, оттягивал эту встречу. Закатный осенний лес – что может быть прекраснее… Это волшебное зрелище так заворожило белобородого, что он даже чуть вздрогнул, когда за спиной раздался скрип засова и звон ключей. Все верно – чужак был заперт в комнате на самом верхнем этаже, под самой крышей, но он никому не открыл бы секрета, как там оказался.
Тяжелая дубовая дверь медленно отворилась. В комнату вошли двое: старый волшебник в длинной лазурной мантии, опиравшийся при ходьбе на резной посох, и его ученик. Парнишка, облаченный в свободную белую рубаху и штаны-чулки, держал в руке подсвечник с горящими свечами, которые отбрасывали на стены причудливые отблески.
Старик обернулся к ним. Увидев нежданного гостя, новоприбывшие на миг застыли. Однако чародей быстро пришел в себя и медленно прошел через комнату, шаркая невысокими сапожками, к потухшему камину и стоящему подле удобному мягкому креслу. Кряхтя, уселся и прислонил посох к подлокотнику. Ученик, стуча остроносыми башмаками, тем временем поставил на стол подсвечник и принялся не без труда запирать дверь, с любопытством оглядываясь на странного чужака.
– Я знал, что ты придешь, – тихо проговорил волшебник. – Всегда это знал.
Было видно, что хозяин башни ничуть не моложе своего гостя. Его дряхлость выглядела настолько древней, что казалось, будто старик прямо сейчас осыплется прахом. Дрожащий взгляд утомленных извечной рутиной глаз увядшего мага уже был не так цепок, как раньше, но столь же холоден. Ныне левый глаз его был незряч и затянут серой пеленой, в то время как правый – по-прежнему синий – покрывали крохотные ветвящиеся трещинки, будто клочок земли, высохшей без дождей. Чародей время от времени поглаживал короткую седую бороду и глухо покашливал.