Новобранец остался слушать весь разговор, чтобы передать его воюющим собратьям. Сегодня его первый раз вытянули с поля боя с того момента, как он столкнулся с демонами.
Пепел, как и Человек, решил удалиться. Отец всё равно поведает ему обо всём важном. Куда важнее для него сейчас было самочувствие Травинки. После рождения яйца она сильно ослабла и ещё не могла ходить. Он носил ей пищу и согревал пещеру. Вместе они волновались о судьбе драконёнка и ждали его рождения.
Как себя чувствуешь? – спросил он, подойдя к драконихе.
Спасибо, всё в порядке. Мои крылья уже шевелятся и не болят, а лапы ломит не так сильно, как прежде. – Любовно ответила Травинка. – А что там творится?
Пепел присел рядом с ней, как принято сидеть горному льву и начал рассказывать обо всём, что сам слышал, а потом и о том, что по этому поводу думал. Совсем скоро Пепел прилёг к Травинке. Так они незаметно и уснули под ласковые урчания.
Глава первая.
Кто я и кто ты?
Трюггви сидел на пороге своего дома и прятал лицо в ладонях. Между пальцами текли маленькие ручейки слёз. Если пару часов назад он и подумать не мог о том, что между ним и Рией могут быть какие-либо секреты, то теперь его волновало одно: что ещё она скрывает.
Помимо этого, он корил себя за то, что сам не поведал девушке о своих тайнах. Он не мог оправдать себя, да и не хотел. Виноват – значит виноват.
Как только сожгли последнее сердце, а Незнакомец передал им яйцо, Трюггви вернулся домой и сел на холодную деревянную ступень, стараясь отдалиться от Рии. Чувство вины отталкивало его от неё, насильно оттаскивало за волосы.
Риа забрала яйцо себе, а о дальнейшей его судьбе парень не знал. Теперь девушка наверняка сидит у Эйвы и пытается помочь той как-либо. А он просто сидит и ревёт тут.
Да… Так плохо ему ещё никогда в жизни не было, об этом он мог сказать точно. Вся деревня видела, как они использовали свои дары. Наверняка, все сразу поняли, что прежде Трюггви и Риа с Эйвой скрывали их.
Ещё этот человек из леса… Это ведь за ним он гнался в тот раз, когда набрёл на оленя. И разговаривал тот, получается, с Рией… А та и не призналась Трюггви потом, лишь умело удивилась.
И что делать? Прийти к ней и попросить прощенья? За что? Он чувствовал не только вину, но и обиду. Она ведь тоже ничего ему не сказала. Хотя, он мог поставить себя на её место… Значит, она тоже могла?
А сейчас она одна, в окружении презирающих её женщин, пока лунный серп прорезает небо, крутится вокруг старухи Эйвы и пытается как-то её привести в чувство.
Костёр всемогущий! Да ведь, как ей, должно быть, сложно!