Локомотив с шипением выпустил горячий воздух, как только поезд остановился с мягким мелодичным жужжанием гироскопов, удерживавших машину на монорельсе. Поезда ходили через сутки – раз утром, раз днем – и их прибытие всегда становилось событием: спокойный застой городка прерывался приездами, отъездами, почтой, новостями, грузами и поставками.
Грузоотправитель направился к дальнему концу платформы надзирать над Серыми, которые меняли сырье на готовые рулоны линолеума, в то время как почтальон забрал сумку с письмами и быстро ушел. Начальник станции, как обычно, стал вяло переругиваться с машинистом по поводу пунктуальности. Я переглянулся с контролером прибытий, до зубовного скрежета противной Желтой по имени Банти Горчичная. Она была на несколько лет старше меня, имела маленький носик-пуговку скромной заурядности и упорно носила Стандартный каждодневный женский костюм № 16, больше походивший не на платье, а на палатку-купол. Больше никто такого не носил, даже в насмешку.
– Попридержи язык на время встречи приезжих, Бурый, – прорычала она. – Совет велел мне докладывать обо всех нарушениях с максимальной предвзятостью.
– Ты намерена преувеличивать любую мою потенциальную провинность?
– В точку. Так что следи за собой.
Она не шутила. Желтые обожали контролировать, примерно как белкоид обожает разбирать штифты и прижимные шайбы. Она не упустит ничего, за что я вообще мог бы получить взыскание. Желтый, собравший большое количество баллов, наверняка получил их не за достойное исполнение общественного долга, а за стукачество.
– Делай свое дело, – сказал я, – а я буду делать свое. У тебя бант не съехал?
Банти глянула на свое отражение в окне поезда. Ее головное украшение, строго соблюдающее установленный Правилами размер, было, конечно, в полном порядке.
Желтые часто использовали транспортиры для проверки бантиков у девушек, которых считали недостаточно оптимально одетыми, и если находили отклонение плюс-минус на три градуса, это стоило пяти штрафных баллов. То же было с узлами галстуков у мальчиков, только потенциальных штрафных баллов добавляли тип узла, аккуратность или чересчур артистическая интерпретация. Горе любому с незаправленной рубашкой, плохо отглаженной одеждой или недостаточно подтянутыми носками.
– Бант у меня сидит безупречно, – сказала она, пронзив меня раздраженным взглядом, – как всегда. А ты клевещешь – как всегда. Чем скорее этот город избавится от тебя, тем лучше будет для всех нас.
– Ты не думала открыть собственные курсы хороших манер, Бантс?
– Курсов хороших манер не существует, мистер Бурый, так что твой комментарий банален и пуст. И не называй меня Бантс. Так меня могут называть только самые близкие и дорогие друзья.