– Ты не говорил о том ранее дедушка. Отчего сам-то тут остался? Ведь в книжных науках очень здорово разбираешься. Почитай, на память кажный листочек говоришь.
– Не мне было то решать. Моей задачей от Рода стало обучение тех, кто пойдет Долгой Тропой. В твои-то годы как ожидал я, что падет на меня выбор. Ан – нет! А на тебя пал глаз Рода. Выходит, надобен, для дел каких-то. Что поручает он избранникам, нам то не ведомо. Даже нашему чародею Гостомыслу. Одно знает, что призван ты. Видно Великий Род строгий запрет на слухи те наложил. Ни один до нас не долетел. Жаль, верно, расстаться с тобой. Больно прикипел. Но тут же радость в душу придет: внук в число избранных попал. Не зря, видать, силы в тебя ложил. Жаль, отец твой не узрит праздника нашего. Горд бы был. Его тоже Род избрал. Может, свидитесь где. Скажешь тогда ему про меня, что его место в сердце заполнено наполовину гордостью, наполовину горечью. Так-то…
Только утро задело краешком верхушки, как затарабанили в дверь землянки, где дед с внуком только под утро от разговоров и уснули.
– Заспались, тетери! Милован и Гостомысл уж ждут на поляне! И охотники зверя поднимать пошли! Веди своего внучка, Кремень. Глянем на что годен молодой вед, которого Род к себе кликнул!
– Не подведи, внук! – Толкал к выходу и без того спешившего внука Кремень. – Помни отчего охотники тебя Бером прозвали. Ныне встреча у тебя с тезкой. Только тот медведь, как он и есть. А ты человек! Хотя и с медвежьим прозвищем. Помни то! Ты ловчее и хитрее разъяренного зверя! Коли верх возьмешь, не мучь долго. Не кичись удалью своей. Забери себе его дух добавкой к своему. А свежатинку мы на стол для всех дадим! Уж постараются наши бабы! Будь спокоен!
Один из охотников, что ждал их у выхода, позвал Бера следовать за собой. Пробежав какое-то расстояние, они выбежали к повалившемуся от старости дубу, ветвистые корни которого, как густые заросли заслоняли собой берлогу, что облюбовал себе на зиму медведь. Он-то и издавал сейчас недовольный рык в ответ на то, что охотники ломали его сладкие сновидения тычками длинных жердей. Наконец и берлоги вылетел злобный рев и наружу высунулась морда хозяина леса Он недоуменно взирал на то, что происходило снаружи. Какие-то двуногие, в лохматых шкурах, суетились у берлоги, осмелившись прервать его зимнюю спячку. Сейчас он получит удовольствие сломать хребтины одному другому. То-то будет запасец пропитания к тому времени, когда весеннее тепло само выгонит его. Зверь рванулся наружу и вскинулся на задние лапы, выставив перед собой передние, которыми стал делать взмахи, словно собирал воздух. Опытный взгляд охотника сразу определил, что зверь в огромной ярости, когда единственный удачный удар лапы может нанести страшные раны, от которых уже тяжко будет оправиться.