А штурман, он же, в одном лице модератор планерок под ником Shturm, вздохнул:
–Что поделаешь: Марс—Бог войны.
Сдвинул шторы и внимательно оглядел наполовину заполненные ряды зала. Угрюмые лица бойцов дневной смены, застывших серыми оковалками в подсвеченных красным креслах, не дрогнули ни единой жилкой, словно пребывали в глубоком сне.
–Скоро нас встретят Зевс с Посейдоном,—донеслось из конца зала.
«Географически корректное замечание…но намек на мстительных богов древности в данных обстоятельствах нежелателен».
Так счел модер и поспешил сгладить высказывание.
–«Удал» так легко глотает пространство между планетами, что становится страшно за Солнечную систему!
В ответ насмешливо хмыкнули.
Да, не очень-то удачно. Наверняка кто-то вспомнил, как те же слова Shturm произнес год назад. Тогда они, одухотворенные надеждой, пролетали Марс по маршруту ТУДА.
Вот теперь, с меньшей скоростью, летят ОБРАТНО.
Духоподъемная реплика не возымела былого действия—лбы еще больше накренились вперед, глаза запали в глазницы. Рельефная масса слилась в неподвижную маску.
Начальник экспедиционного корпуса – НачЭк – сунулся было сюда по привычке после ночной смены и аж присвистнул:
–Мамочка родная, до чего ж вода…—Он оборвал себя на полуслове: ожидал увидеть красных молодцев, а увидел красных раков…– Эй, вареные креветки, не умеем проигрывать? Ну, так давай развернемся—и обратно! Возвратимся в пояс Койпера, разыщем кьюбивано1, не тронутые вниманием… Да не парочку, как прежде, а каждому по парочке. Облагодетельствуем куски «грязного снежка»2 нашими звездными именами…
–Вернемся,—заткнули спич,—так и загнемся.
–А че так? Негодное предложение?
–ОПК, Кентавры, Плутино3… кому нужны дерьмовые ошметки Солнца?
–Хуже,—высказался космонавт в серой униформе,—скорее пятой цивилизации.
–Землино4 в томатном соусе,—съехидничал художник.—Воспоминание о будущем.
–Но-но! Хамфуд-хамстед! Поосторожней с метафорами! Беду накличете,—разозлился НачЭк.
Полный отстой и неудовольствие до рвоты. Суточный недосып начальника тому благоприятствовал.
Но команда поддержала художника.
–Прав Коротышка Карандаш. Стремно возвращаться. Дома не ждут. Кому нужны красны молодцы, когда жены состарились? Отцы умерли, а дети годятся в отцы…
–Не вижу проблемы, братва,—прогудел социолог по прозвищу Пономарь.—Пусть дети нас усыновляют: кормят, поят, развлекают.
–У тебя ни жены, ни детей,—парировала «братва».—Вырастить ребенка—не выкормить цыпленка.
Пономарь хохотнул. Простодушно, но получилось зло.
–Любовь до гроба—дураки оба. Детей никто не воспитывал. По разным причинам—ни я, ни вы.