Вэй Фэн найдет этот путь. Не из жажды власти, а из необходимости выжить. Не из желания стать героем, а из стремления понять и контролировать Пламя, что жжет его изнутри. Его восхождение будет мучительным. Его шаги будут оставлять за собой выжженную землю и пепел старых предубеждений.
Он стремится к Бессмертию, но цена его может оказаться выше, чем он может себе представить. Истинная природа "Пламени Огня Бессмертия" и цель его создания скрыты в глубинах веков, а путь к ним лежит через горнило боли и трансформации.
Сможет ли Вэй Фэн стать живым воплощением вечного пламени, или же он сгорит в нем, оставив после себя лишь легенду о яростном огне, что так и не достиг Бессмертия?
Путь начинается. Пламя разгорается.
Глава 1: Корни Чистого Огня. Жизнь Вэй Фэна в деревне презрения.
Огонь. Он был всегда. Не ласковое тепло очага, не жар летнего солнца, а неутолимое, жгучее пламя, живущее под кожей Вэй Фэна. Оно пронизывало его меридианы, пульсировало в крови, тлело в самой сердцевине его существа с того момента, как он вдохнул первый воздух этого мира. Это было не просто ощущение; это была сущность. Его сущность.
В деревне под сенью Горы Десяти Тысяч Лет, где поколения жили в согласии с природой и постигали простейшие пути Ци для укрепления тела и продления жизни, духовный корень определял всё. Корень Земли даровал устойчивость, корень Воды – гибкость, корень Дерева – жизненную силу, корень Металла – остроту, корень Огня – пылкость. Каждый ребенок проходил испытание Духовным Камнем, и его цвет определял его путь.
Когда настала очередь Вэй Фэна, Духовный Камень, обычно светившийся мягким сиянием одного из пяти цветов, взорвался ослепительной вспышкой чистого, неистового алого пламени. Пламени, что обжигало даже на расстоянии. Старейшины, чьи лица обычно излучали мудрость и спокойствие, побледнели, их глаза расширились от ужаса. Камень треснул.
"Корень… Чистого Огня…" – прошептал самый древний из них, его голос дрожал. – "Проклятие Небес… Горе нам."
С того дня жизнь Вэй Фэна превратилась в существование изгоя. Ему было всего шесть лет, но он уже чувствовал тяжесть взглядов, полных страха и отвращения. Дети, с которыми он прежде играл, теперь убегали с криками при его приближении. Взрослые обходили его стороной, перешептываясь за спиной. Ему не позволяли приближаться к колодцу, опасаясь, что его огонь иссушит воду. Его избегали во время сбора урожая, боясь, что его прикосновение спалит зерно.
Его собственная семья, насколько она у него была (родители умерли вскоре после его рождения, оставив его на попечение далекой родственницы), тоже относилась к нему с нескрываемым страхом. Тетя кормила его, давала крышу над головой, но в ее глазах всегда плескался ужас. Его миска стояла отдельно, его циновка лежала в самом холодном углу хижины, словно они надеялись, что холод хоть немного усмирит его внутренний жар.