Возьми, шепнула программа-контролёр.
С усилием женщина вытащила орудие. Рукоятка удобно легла в руке.
–Оюн, приём. Скафандров нет.
Напарница тяжело вздохнула. Как будто не Оюн всю дорогу костерила пропавших исследователей богатым словарным запасом. Мол, от дегенератов, что на Земле, что здесь покоя нет. Пусть спускаются, пусть ищут дно на Марсе. Только заставьте договор кровью подписать, что от помощи отказываются.
Чтобы не искали и не спасали.
Но теперь Оюн была готова вручную долину Тарсис прочесать и на дно колодца спуститься, чтобы выручить товарищей.
Была ли эмпатия чертой характера Оюн? Или такое сострадание свойственно людям? Томоко решила, что ей ко многому стоило привыкнуть.
– Томоко, – голос Оюн прерывался помехами, —немедленно возвращайся!
– Приём. Почему?
– А ты не видишь?!
Томоко выглянула наружу.
Чёрная стена пыли бесшумно шла с запада. Небо сначала посерело, затем стало тёмно-коричневым. Солнце превратилось в маленькую белую точку навроде дырки в крыше.
Температура упала. Минус пять по Цельсию. Минус десять. Минус двадцать.