Я зову его Маленький Инфантильный Кобелёк. Он довольно мил, немного младше меня, хоть и выглядит на добрых пять лет старше, безобиден и имеет много общего со всяким годовалым ребёнком. Тотальное отсутствие разума и зачатки силы воли, лысую голову и капризную натуру, ни одной зрелой мысли, зато бесчисленное множество желаний. Впрочем, надо отдать ему должное, ибо он единственный, кто в состоянии терпеть мои ворчания часами. С другой стороны, у него в этом есть свой интерес.
Вот мы прогуливаемся вечером по одной из аллей. Я по обыкновению сосредоточен и угрюм, а мой компаньон рассеян и беззаботен. Я веду монолог, суть которого сводится к уничтожению девяноста пяти процентов популяции Земли для решения большинства проблем современного мира. Я не удосуживаюсь визуально контролировать степень его внимания к моим речам, так как полностью поглощён изложением и не вижу ничего вокруг. Через какое-то время, смачно причмокнув, он оборачивается вслед за какой-нибудь прошедшей мимо феминой. Я совершенно уверен, что в такие моменты его глаза блестят. Моё воображение каждый раз дорисовывает подобающий в таких случаях высунутый язык и воспроизводит негромкое жалобное поскуливание.
Компаньон, пытается обратить моё внимание на достоинства той или иной фигуры, но я беспощаден и неумолим. Тогда спутник начинает страдать. Испытываемое им аналогично переживаниям жиртреста в кондитерском отделе, мучительно осознающего близость желанного объекта, но понимающего невозможность его получения, ибо коварный магазин отпускает торты в зависимости от веса клиента. Однако страдания прекращаются довольно быстро, жиртрест перекочёвывает в соседний магазин с более лояльными правилами, тут же забывая о случившемся пять минут назад.
Пытка возобновится, когда один торт будет пожран и возникнет необходимость в другом. Словно осёл, вечно стремящийся за морковкой, мой друг бесцельно существовал от одного мучения к другому. В амплуа несчастного титана-страдальца он пребывает всю свою сознательную жизнь.
Многие позавидовали бы его проблемам, обычно они так или иначе сводятся к поиску «торта» и терроризированию меня идиотскими вопросами, предпочесть ли, например, сегодня вишнёвый «торт» клубничному. В размазывании ограниченного количества соплей по бесконечной поверхности мой друг стал бы чемпионом. Его способность растягивать временные рамки очередного апогея маразма должна заинтересовать физиков, изучающих время.
Иногда, конечно, пребывая в благоприятном расположении духа, Моё Высочество могло снисходительно выслушать какое-нибудь долгое повествование друга о том или ином торте. Независимо от услышанной душещипательной истории мой вердикт оставался неизменным: девяносто пять процентов людской популяции подлежало уничтожению, но помимо этого я приходил к мысли, что, пожалуй, не отдал бы своего собеседника в лабораторию для опытов.