Нарочно несмазанные петли пронзительно взвыли. Две тени мелькнули по углам покоев, два человека бросились в тайные ходы, на миг открывшиеся и снова слившиеся со стенами. Великого Магистра зеркала не обманут.
Встать посреди комнаты, руки на виду, пусть император приглядится, пусть поймет, кто перед ним. И сам выйдет из укрытия.
Край мехового одеяла, укрывающего широкое ложе, чуть шевельнулся. Не смотреть туда. Пусть вылезет, подойдет со спины, как ему кажется, неслышно и незаметно.
– Кто ты?!
Меж лопаток уперлось острие кинжала.
Руки императора сильно дрожат. Балахона не жалко, но он может разрезать дорогую куртку.
Великий Магистр чуть шевельнул рукой, и закачался прихваченный пальцами за горловину пузатый холщовый мешочек.
Бледная сухая рука метнулась мимо бока, вцепилась в подношение, рванула к себе. Великому Магистру не было нужды оборачиваться, он и так знал, что правитель земли, лежащей меж двумя морями, нетерпеливо теребит завязки, засовывает руку в мешочек, жадно пихает в рот горсть голубоватого порошка.
Страшно, страшно жить на свете императору Урбану. Всюду враги, убийцы, заговорщики днем и ночью крадутся, метят стрелой и кинжалом, подсыпают отраву, несут с собой ядовитых змей и заморских чудовищ, творят подлую волшбу, порчу наводят. Но стоит пожевать волшебного порошка, как все меняется. Могуч и неуязвим властитель Герумской Империи, смело выходит он к подданным, вершит справедливый суд, наводит ужас на вероломных соседей… Ай да порошок! И кому какое дело из чего его готовят и откуда приносит его Великий Магистр.
Шарк, шарк… Пошел. Можно оборачиваться.
Император взгромоздился на ложе, поджав под себя тонкие кривые ножки. Выпирающее брюхо поползло вниз. Обтянутый желтоватой кожей лысый череп клонился на грудь, словно непомерно большая челюсть влекла его вниз. Герумский монарх не старше Великого Магистра, в возрасте вершины. Порошок голубоватого корня ниянова хрена не щадит своих почитателей. Если властью и впрямь наделяют боги по своему усмотрению, то те, кто смеет так называть себя сейчас, избравшие эту тварь, действительно достойны свержения.
– Ну? – буркнул император.
– Она созналась. Рубин в перстне, который она носила на пальце левой руки, сдвигается. Под ним ямка, в которой найден яд, который, будучи растворен в вине…
– Довольно! – махнул своей лягушачьей лапкой император. – Слишком долго говоришь! Да и молвь у тебя… Столько лет в Братстве, а так и не научился по-человечески болтать. Эту… казнить. Распорядись.
Хороша была Маргарита фон Штессер. Хороша и умна. И верна. Привезенная с Окаяна, отданная Урбану в фаворитки, это она приучила императора к порошку из ниянова хрена. Тонко, незаметно приучила. Но все на свете должно иметь свой конец. Ты не нужна мне больше, Маргарита. И потому тебя больше нет.