Последние слова он произнес так, будто и сам не верил. Всё-то ты знаешь, манипулятор херов.
Я с трудом поднялся на колени. В зале суда стояла тишина, все ждали моего ответа.
– Да. Чистая правда.
– Там жили семьсот миллионов человек. Семьсот миллионов невинных жизней. Женщин, детей, стариков. Они даже магией не обладали. И ты…
– Семьсот тридцать два миллиона, – с усмешкой бросил я, глотая кровавую слюну, – Считая не рождённых детей в утробах их матерей. И тех, кто был при смерти. Убил, одним махом. Всех.
На миг безразличное лицо Высшего исказила такая гримаса злости, что даже воздух задрожал, а мелкие песчинки и камешки с пола взлетели вверх. Не ожидал дед такой наглости, да?
– Почему?
Я тихо рассмеялся. Лживый подонок, да ты лучше всех знаешь, почему я это сделал! Но признаться не посмеешь, какую участь ты готовил им всем. Только вот теперь к хренам пошла вся твоя хитровыделанная затея. И что, будешь дальше ломать комедию?
– Все эти церемонии, расшаркивания, раболепие… надоело. Мне стало скучно. До безумия скучно.
– До безумия, значит.
Было слышно, как скрежетал зубами Высший. Наэлектризованный воздух искрил, местами разряды били в стены и пол, выбивая камешки из прочнейшего малахита.
– Ты безумен, Гигас, – холодно процедил он. – Посмотри на себя. Как из многообещающего юного бога ты стал психованным чудовищем?..
– Больной ублюдок, – фыркнул толстяк из первого ряда трибун. Когда-то крепкий, а теперь отрастивший уродливое брюхо и такую же уродливую козлиную бородку. Я едва сдержал смех – и это смеет говорить тот, кого последние лет триста обвиняют в скотоложестве, потому что ему не дают даже его жрицы? Пхах!
– Приговор, Всевышний! – донеслось с другого конца. – Выжги дотла его сфироты!
Краем глаза я заметил выскочку. Тощий тщедушный божок, из тех, кто может лишь плестись за кем-то более сильным. Этот червяк вечно заискивал передо мной, разве что ноги не лизал, как псина. Быстро же он забыл, как я однажды спас его, выгородив перед одним из Высших. А теперь завистливая тварь разве что руки не потирала в ожидании расправы.
– Он не заслуживает своей сомы, – вклинилась невысокая смазливая женщина из первого ряда, – Лишите его сил и предайте огню.
Даже сквозь кровавую пелену я узнал её лицо. Да эта сука была готова высосать сому прямо из тела! За милым личиком скрывалась настоящая змея с таким послужным списком, что последняя портовая шлюха рядом с ней была непорочнее храмовой девственницы.
По залу прокатился гомон, многоголосье желавших мне смерти слилось в монотонный гул. Лишь в третьем ряду нашлась безмолвная фигурка, украдкой утиравшая слёзы.