Эшлин перевязала палец платком и продолжила оплетать крышу павильона стеблями плетистых роз. Роза оранжевая, как тревожное полнолуние, – радость долгожданной встречи. Роза розовая, рассветная – начало чего-то нового, первый шаг дороги. Цветы имели смысл. Всегда. Цветы говорили, говорили и травы, и деревья.
Будь Эшлин такой же, как другие ши, укол шипа затянулся бы раньше, чем она расправила очередной бутон. Затянулся бы, если бы не то, что она совершила год назад. Та глупость убивала ее, понемногу отнимая силы.
«Если не выйдет все, что я задумала, то я хотя бы попыталась», – упрямо вздохнула Эшлин про себя, вытаскивая из сплетения листьев очередной бутон, розовый, тугой, нежный. Он тонко пах лимоном и сладостями, какие готовят на свадьбу, и речной водой одновременно. Если принюхаться – начинала приятно кружиться голова. Еще так пахло от матери. От ее волос, платьев и лент.
Вырастить розы куда проще, чем сделать из них приличное украшение, расположив цветы не только верным рисунком, но и с верным смыслом. Для Ройсин, матери Эшлин, сад был тем самым шедевром, который отличает мастера от профана, поэтому к приходу гостей в нем все должно было быть идеально. До идеала оставалось еще около трети круглой крыши. Хорошо, что правило приличий, которое запрещает тратить магические силы на то, что можно сделать и без них, уберегло Эшлин от очередных объяснений, почему она не может снова надеть свой Кристалл Души. Даже больше одиночества и бессилия ей за этот год надоело вранье близким.
Признаться? Превратиться из «Эшлин-от-которой-одни-неприятности» в «Эшлин-от-которой-невиданные-и-неслыханные-неприятности»? Ну уж нет. Упрямство, присущее ши, юности и всему роду Ежевики, убеждало Эшлин исправлять то, что она натворила, самостоятельно.
Вот исправит – можно будет признаться. Или нет.
Шорох быстрых ног по песку и блеск солнца в рыжих волосах ознаменовали появление героя этого дня, младшего брата Эшлин – Мэдью. Именинник несся большими прыжками по тропинке мимо павильона. Мэдью не отличался терпением, поэтому весь вчерашний день ныл, что торжество только отдаляет его от подарков и обретения Кристалла Души, а значит, от вожделенной взрослой жизни. Сейчас он был похож на пятнистого охотничьего пса, который прыгает вокруг и норовит уронить хозяина, посуду, только что украшенный стол, произвести в доме как можно больше разрушений, а после этого сесть в единственном свободном от осколков месте и высунуть язык, намекая, что это все вокруг криворукие растяпы, а он хороший мальчик.
Эшлин прищурила один глаз и метко запустила брату в затылок розовым бутоном. Попала. Мэдью подпрыгнул и резко развернулся, задрав голову.