– «Лигейя», «Падение дома Ашеров», «Бочонок амонтильяндо» – ну, решайте, что будем читать. Все рассказы за смену, боюсь, не осилим.
– А что такое «амонтиянда»? – заинтересовалась Соня Дудкина, деловито встряхивая колючее одеяло, заправленное в белый крахмальный пододеяльник с казённым штампом на уголке.
– «Амон-тиль-ян-до», – по складам зачитала Настя. – Это… Кажется, это красное вино. Что-то вроде нашей «Изабеллы», – не слишком уверенно объяснила она.
– Отлично, – оживилась Соня. – Значит, сладкое. В общем, я бы воздержалась и от «Лигейи», и от «Ашеров», какие-то они подозрительные. А «Бочонок» звучит безопасно. Давайте лучше про него.
На койке у окна захихикали. Там, как два галчонка на ветке, угнездились неразлучные Две-Кати. «Да она сама как бочонок, вот и…» Упитанная Дудкина сделала вид, что не услышала, Настя укоризненно посмотрела на Двух-Кать, и те затихли.
– Всё, девочки, мы и так после отбоя на полчаса задержались. На бочонок… тьфу, я хотела сказать «на бочок» – и баиньки. Спокойной ночи!
Настя выключила фонарик и вышла, прикрыв за собой дверь. Секунд на двадцать в палате воцарилась кромешная тьма, но постепенно предметы снова стали различимы. В окне маячила полная луна, в щель под дверью пробивался электрический свет из коридора: обычно его не гасили до утра.
– «Спокойной ночи», – передразнила вожатую Дудкина. – Заснёшь тут, как же. Такие страсти-мордасти на ночь детям – это разве педагогично?
– Сонь, ну что ты ноешь, – блеснула персидскими глазищами Тамара Сарникян. – Знаешь ведь, до этой книжки по-другому не добраться. Днём её сдают на хранение Маргоше, и она запирает её на ключ.
– Мне она и даром не нужна! – отмахнулась Дудкина.
– Тебе не нужна – другим нужна. Да, девочки? – обратилась Томка за поддержкой к палате.
– Мне всё равно, – пожала плечами Милочка Левандовская, которую заботила только слава первой красавицы отряда. – Хотите – читайте, не хотите – не надо. Я маму попрошу, она мне в два счёта такую же достанет.
– А мне интересно, – тихо сказала Надя Рябцева. В лагере её дразнили Рябчиком, а иногда даже более зло – Рябо́й, но не из-за фамилии, а скорее из-за веснушек, которыми была густо усыпана её кожа. Свои рыжие волосы Надя заплетала в две тугие короткие косички и закрепляла резинками, купленными в киоске «Союзпечати». Для красоты к резинкам были прикреплены пластмассовые шарики, составленные из двух пустотелых сфер – одной белой и одной оранжевой.
Лера высказываться не спешила, и Две-Кати в своём гнезде у окна никак не могли определиться с решением. Они ёрзали на постели, поглядывая то на Томку, то на Леру, которая, впрочем, прекрасно знала, что их мнение недорого стоит: малявки меняли его по десять раз на дню.