Войдя в театр, я оставила верхнюю одежду в гардеробе для сотрудников, а затем прошла в свою гримёрную. По пути бросила взгляд на браслет связи — до репетиции ещё два часа, успею привести себя в порядок и, возможно, даже что-нибудь перекусить. Хотя после встречи с отцом обедать не хотелось, но, если я не поем, вечером не смогу хорошо откатать спектакль. Это я уже давно про себя знаю — мне необходимо выходить на сцену только сытой. Можно в плохом настроении и самочувствии, это как раз на эффективность не влияет, а вот наличие обеда в желудке — да.
Я опустилась на стул перед трюмо и посмотрела на себя в зеркало. Оно было трёхстворчатым, поэтому я отлично видела себя с разных боков и могла прийти к неутешительному выводу, что гримёру сегодня придётся постараться, делая из меня юную и цветущую главную героиню пьесы маэстро.
Да-да, наш главный режиссёр и владелец варьете был заодно ещё и сценаристом — и неплохим, если не сказать отличным. Классику литературы мы практически не ставили. Конкурировать с Императорским театром в отношении подобного рода текстов всё равно невозможно, поэтому маэстро даже не пытался. Он создавал своё, и мне невероятно подфартило, что я удивительным образом вписалась в его представления об искусстве музыкального спектакля.
— Айрин, — в гримёрную заглянула Эжени Пэро — наш мастер-осветитель. Осветителями обычно работают мужчины, и у нас в том числе они тоже были, но она всё равно считалась лучшей. Как говорят конкуренты маэстро: «У Родерика всё не как у людей». — Говард просил передать, чтобы ты зашла, как вернёшься.
— Хорошо, — я кивнула. Это было не удивительно — мой наставник и покровитель, естественно, желал узнать, чем закончилось сегодняшнее судебное заседание. — Он у себя или в зале?
— У себя.
Эжени прикрыла дверь, а я, поправив сбившуюся причёску, поднялась со стула и отправилась в кабинет маэстро. Он находился здесь же, в коридоре с гримёрными, только в другом конце и имел более мощную деревянную дверь с табличкой «Г. Родерик». Специально для гостей, чтобы не заблудились — у нас тут некому было их провожать, и в лучшем случае, что светило прибывшим для разговора к маэстро, это отмашка рукой и указание: «Сначала направо, потом налево и до конца».
Я постучалась в дверь и, услышав глухое: «Войдите», толкнула створку. Шагнула через порог и закашлялась — наставник, как всегда, надымил тут так, что дышать стало невозможно.
— Извини, Айрин, — хмыкнул маэстро, откладывая в сторону трубку. Щёлкнул пальцами, стягивая дым в ладонь, спрессовал его в крошечный шарик и отправил в урну под столом. Да, в отличие от меня, Говард Родерик был отличным магом. — Не ожидал тебя так скоро, девочка.