– Не кипяти-и-ись, цы-ы-ыпа, я же по-хоро-о-ошему, – песок ссыпался с пивного пузика, местами прилипнув на плохо размазанный солнцезащитный крем.
Замершего возле меня мужчину даже с натяжкой нельзя было назвать воплощением сексуальных сновидений, этакий среднестатистический возрастной мужчинка на выгуле.
Заметив мой оценивающий брезгливый взгляд, он криво ухмыльнулся:
– Чего смотришь? Нра-а-авлюсь?
На глаз прикинув степень его опьянения, неуверенное равновесие и мутный взгляд, я решила, что опасности он не представляет, и демонстративно легла обратно на песок.
– Нет. Проваливай, – проворчала себе под нос, но достаточно громко для того, чтобы горе-кавалер меня услышал.
– А ты, че, королевна, что ли? – приставучий ухажер не унимался. – Не нравлюсь, да? Короля тебе подавай? Или, этого, шейха, епть?
Мужчинку явно развезло на жаре, язык у него заплетался все больше, он духарился все сильнее, и неизвестно, чем бы все дело кончилось, если бы не вернулась Тонька с мороженым.
– Слышь, ты, король недоделанный, проваливай, сказали же тебе прямым текстом.
Моя лучшая подруга Антонина была невысока ростом, пухленькая, уютная и аппетитная, словно булочка. Но когда Тоня злилась, она преображалась в настоящую бестию, этакий разъяренный румяный колобок. В гневе Тонька была страшна. Могла, несмотря на маленький рост, не по-женски приложить обидчика по зубам и проецировала вокруг себя трескучую ауру опасности. Одних мужчин эта аура отпугивала, словно электрошок диких зверей, зато других привлекала, точно намагниченных. Недостатка в кавалерах у Тоньки не было. Подруга уже дважды побывала замужем, имела двоих детей от разных мужей, а теперь жила счастливой жизнью свободной самодостаточной разведенки.
Горе-ухажер поспешно ретировался, бормоча себе под нос ругательства, а Тонька плюхнулась рядом со мной на полотенце и протянула угощение:
– Держи, Мариш, вкусняшку. А то ходят тут всякие, настроение портят.
– Спасибо, Тонь, – я взяла предложенное холодное лакомство. – Было бы настроение, чтоб его портить.
– Опять ты о своем? – подруга проворчала недовольно. – Ну, сколько можно? Глянь, сколько вокруг мужиков симпатичных. Этот не в счет, – она красноречиво покосилась вслед ушедшему нетрезвому кавалеру. – И каждый второй в тебя глазами стреляет.
– А каждый первый в тебя? – я улыбнулась подруге, но сразу погрустнела. – Не хочу я ничего. И никого. Спасибо за мороженое.
– Эх, рожать тебе надо было, Мариша, – Тонька вздохнула, торопливо облизывая текущий рожок. – Может, тогда бы все по-другому у вас сложилось.