Я делал попытки отыскать моего друга, но безуспешно. Специально посетил Шаман-гору, надеясь там найти ответы на вопросы, но всё было напрасно. А через месяц после моего посещения Шамана в дверь постучал курьер и передал мне свёрток.
– От кого? – поинтересовался я.
– Гражданин пожелал остаться неизвестным.
Я развернул свёрток и из моих затрясшихся рук чуть не высыпались на пол листы вроде тех, что я откопал в тайнике на Шаман-горе. Но те были древними, а сейчас я держал в руках совершенно новенькие, пахнущие рисовой соломой листы, исписанные знакомым почерком.
Первым делом прочёл записку, что лежала сверху:
«Привет, дружище! Ты, наверное, меня уже похоронил? Зря. Я выжил. Посылаю тебе свои записки. Прочитав их, ты всё поймёшь. Делай с ними, что пожелаешь. Даст Бог, свидимся. Твой друг Евгений».
Отложив записку в сторону, я расправил свёрнутые листы. Первые строки неумолимо начали затягивать меня в бесконечность бессонной ночи…
ПЛЕН
Невыносимо.
Голова болела невыносимо. От этой нестерпимой боли стонала и молила о пощаде каждая клетка моего многострадального тела. Ощущения были такими, словно по мне прошлись катком. Что со мной произошло? Почему моя бедная головушка нещадно колотится о тёплый шерстяной палас- словно стараясь выбить из него пыль? Я с трудом открыл запорошенные пылью веки и попытался избавиться от режущей глаза боли. Но не тут-то было. Руки оказались крепко скрученными за спиной.
– Ты не издох ещё, сын шакала? – склонилась надо мной пренеприятнейшая рожа и обдала вонью давно немытого тела и «ароматом» нечищеных зубов.
Я поморщился и отвернул голову в сторону. Хотя наверняка от меня пахло не лучше, переносить пытку смрадом было выше человеческих сил. Перед глазами мерно вздымался лошадиный бок. Я повернул голову в другую сторону. Такая же картина. Всё ясно: я лежал на притороченных к бокам двух лошадей носилках.
– Пить, – просипел я пересохшими губами.
– Ослиной мочи не желаешь? – ухмыльнулась рожа.
– Пить, чучело нестроевое! – повторил я более доходчиво.
– Ах ты! – замахнулся на меня камчой конвоир.
Парень почувствовал, что его оскорбляют, но не мог понять как, и на всякий случай решил меня припугнуть.
Я равнодушно прикрыл глаза. Одной болью больше, одной меньше – какая теперь разница.
– Не сметь! – раздался откуда-то сбоку властный голос. – Если с ним что-нибудь случится, я вместо него Угэдэй- хану отдам твою ослиную шкуру!
– А нужна ли хану шкура этого осла? – просипел я.
Через мгновенье в поле зрения показался и хозяин голоса- спасителя. Это был воин средних лет. Его лицо украшал сабельный шрам, протянувшийся от виска до подбородка. Судя по богатой одежде, воин был не из простых.