Мой хозяин дракон (Оливия Штерн) - страница 2

Размер шрифта
Интервал


Папочка, забери меня…

- Сто золотых крон!

Кажется, менталист немного отвлекся, и я роняю голову на грудь, пытаюсь поднять плечи, как-то закрыться… В следующий миг меня дергает незримая сила, тело выгибается дугой, и то подобие одежды, что еще держалось на плечах, соскальзывает на пол.

- Сто двадцать… Кто больше, господа? Сто двадцать – раз…

Стоило прозвучать удару молотка, менталист беззаботно  меня отпустил. Колени ожидаемо подогнулись, и я упала, кое-как успев упереться ослабевшими руками в грязный дощатый пол. Дыхание застряло в горле, и я захрипела, пытаясь вдохнуть. В висках страшно ухал пульс. Нет, это все не со мной…

Сто двадцать золотых крон. Именно за такую сумму неизвестный купил единственную дочь покойного ныне адмирала Лайса. Дочь, от которой так ловко избавилась его молодая вдова.

Несколько мгновений я просто лежала, упираясь ладонями в пол, и просто дышала, жадно хватая душный воздух. Мне уже было совершенно безразлично, кто и как на меня будет пялиться. Все. Продана. Искать никто не будет, вызволять – тоже. Наверное, я успею броситься под проезжающую карету… или наглотаться битого стекла, это кошмарная смерть, но лучше так, чем постельной игрушкой. Невольно дернулась, когда чьи-то тяжелые ладони легли на плечи.

- Поднимайтесь, санна.

Я просто замотала головой. Нет, не хочу. Ничего не хочу. Пусть я исчезну прямо сейчас! Еще и «санна», как будто знает меня…

- Поднимайтесь, - повторил мужчина, - не заставляйте тащить вас силой. Вот, плащ…

На меня опустилась бархатная мягкость. Зубы начали выбивать дробь, я судорожно вцепилась в ткань, заворачиваясь в нее, ныряя головой в капюшон. Не хочу, чтобы еще кто-то меня видел… Хотя – уже посмотрели все желающие, что там прятать?

- Давайте, помогу, - снова тот же голос.

Я едва не взвыла, когда он ловко подхватил меня под мышки, потянул вверх – и к себе, все же поставил на ноги.

- Стоять можете? Ну же, посмотрите на меня.

И я посмотрела. Я не знала его, хоть торжественные приемы и балы составляли изрядную часть моей жизни… прежней жизни беззаботного мотылька. Он был нестар, лет тридцать, и хорош собой, холеный блондин, непривычно коротко, на военный манер, стриженный. Лицо показалось умным, приятным, только вот… глаза не понравились, светлые, колючие, словно стеклянное крошево, и зрачок маленький, как булавочная головка.

- Ну вот, все хорошо,  - спокойно сказал он, - держитесь, недолго осталось. Только вот… вы правда… девственница?

Вопрос настолько огорошил, что я невольно кивнула, не думая.

Неужели только это его и волнует?