Все ангелы были заняты своими делами. Все было как всегда: одни читали письма, другие прилетали с почтовыми мешками и снова улетали, кто-то украшал резиденцию. Все были при деле, никто и не замечал, что маленький ангел им не приносит какао, не стоит с ними рядом и не читает шепотом каждое письмо.
Меир любила здесь каждую деталь и каждого обитателя резиденции, даже сверчка, который всегда сидел на каминной трубе под потолком. Ее тоже любили все, не только потому, что она была меньше всех, но потому что отличалась особой теплотой и добротой. Когда Меир улыбалась, то все вокруг нее светились, зажигались от ее мягкой энергии.
– Почему ты не веселишься, как все, а стоишь здесь?
Меир не стала поворачиваться, она по голосу узнала одного из старших ангелов.
– Я очень волнуюсь, Арке! – по ее щекам потекла слеза.
Арке присел на одно колено и повернул ее к себе, он достал белый платок с золотой буквой в углу А и вытер ей слезу:
– Ты справишься.
Она улыбнулась:
– Спасибо, но вчера нам сказали, что не все вернутся, время пришло.
Арке изменился в лице:
– Кто вам такое сказал?
– Инструктор.
Ангел вздохнул:
– Порой им лучше держать язык за зубами. Возвращаются все, не переживай.
– Но не сразу?
Арке поднял ее на руки и встал вместе с ней. Он показал на одного из ангелов, который сидел на перилах и играл на саксофоне:
– Льебер вернулся через двести лет, но он вернулся. Вы тоже все вернетесь, не слушай инструктора. Лучше побольше набери своих любимых маршмелоу и поиграй с другими.
Арке поставил Меир на пол, она передала ему чашку с уже остывшим какао, и побежала на улицу, где в снежки играли все ангелы-стажеры. Он смотрел ей вслед, достал из чашки, не успевшую коснуться какао, маршмелоу, и спрятал в карман.
Меир приземлилась на крышу одного из домов. Хлопья снега, охлажденные звездным светом, опускались на землю, греясь в свете теплого освещения уличных ламп. Меир смотрела на пустые улицы. Ангелам-стажерам такое показывали на ознакомительных картинках, но сейчас, видя это собственными глазами, она понимала, насколько картинки не передавали всю красоту. От вида падающего хлопьями снега, нетоптаных тропинок, улиц без лишней иллюминации, только с уличными фонарями тепло-желтого цвета внутри у Меир поднималось чувство преддверия волшебства.
Кто-то подошел к ней сзади и уткнулся в бок. Меир посмотрела – рыжий кот. Он сел рядом с ней. Она погладила его, рукой почувствовав мокрую и холодную шерсть.
«Чтобы понять человека, вам нужно ощущать мир, как он, поэтому, как только вы приземлитесь на землю и до возвращения, мир своими красками, запахами, звуками и через ощущения будет проникать в вас, дабы вы поняли всю суть человеческой души» – пронеслось в ее голове наставления инструктора.