С этими мыслями ловко спрыгиваю с печи, с шумом приземляясь на ноги, топаю к брату, рукой его останавливая.
– Ты сейчас назагадываешь, что чудо-юдо заморское к нам явится! – предостерегаю его от беды. – Давай лучше я…
– В прошлый раз ты загадывал, теперь я хочу! – не сдается он, упорно не подпуская меня к костру, который вспыхивает в ответ на наши слова ярким пламенем. Он же как живой, каждое слово впитывает, всё слышит, всё запоминает.
– А я что, не хочу, что ли? Но у меня другие требования. Послушную надо, но чтобы могла слово сказать поперек порой, дабы не скучно было. Чтоб побалакать с ней можно было, но молчала, когда не треба говорить и помолчать охота. Понимающая…
– Ты себе бабу ищешь или кота-говоруна? – ворчит недовольно Сава, снова глядя на костер. – Грудь – чтобы не маленькая. Чтоб было за что подержаться. Попка – как наливные яблоки. От улыбки чтобы настроение поднималось. Не боязливая! – продолжает он, будто я своего слова и не говорил.
Встаю, скрестив руки.
– Не бывает таких баб! – со знанием дела заявляю, решив его уесть. – Давай возьмем девственницу и под себя воспитаем.
– Нет! Не хочу я целку, вот еще с ней возиться! Надо бабу опытную, чтобы не верещала как резаная, увидев нас. А то бывает всякое.
– Бывало дело, – крякаю я, вспоминая вопли чинных барышень, завидевших, как мы дрова в лесу рубим.
– То-то же, я лучше знаю. – Снова начинает загибать пальцы: – Чтобы слушалась. Что сказали, то и сделает. Чтобы петь умела. Вдруг захотим отдохнуть после утех постельных. Да и чтобы не брезговала готовить…
Тут я уже сгибаюсь пополам, уткнувшись ладонями в колени. Чуть не до слез смеюсь. До того потешно мой брат придумывает такое чудо, какого нет на свете. Где ж такую кралю сыскать, которая умеет всё, что он назвал? Не бывает такого, даже в тридесятом царстве, в тридевятом государстве.
– Ты лучше жар-птицу закажи и скатерть-самобранку, а баб найдем вон в лесу, когда по ягоды и грибы пойдут, – устав его слушать, выдвигаю разумное, на мой взгляд, предложение.
– Мне до позднего лета ждать предлагаешь? Не сбивай меня! Так, ничего не забыл? – чешет голову и густую бороду. – И главное – чтобы она нас обоих хотела так, что невмоготу. Сразу ноги раздвигала при виде меня.
– И меня! – зачем-то добавляю, испугавшись, что чудо-костер исполнит его желания, а мои не учтет.
Костер вспыхивает рыжими всполохами, освещая наши лица и искрясь сильнее. Горница начинает плыть, как всегда бывает, когда творится колдовство. Язычки пламени переплетаются как живые. Шепчут что-то, приговаривают. Всегда меня чуть Кондратий не хватает, когда внутри огня появляется лицо бабки покойной. Открывает она рот, но ни звука не слышно. И хорошо, а то я, хоть и мужик здоровенный, струхнул бы. Бабка кивает, мол, исполнит желание она наше.