Со словами «Здравствуй, брат», я начал разговор. Странно, но он как будто заранее знал, с какой просьбой мы к нему обратимся. Он начал говорить быстро, с некоторым заиканием, проглатывая слова и повторяя одну и ту же фразу «Нет, ты меня послушай», стараясь тем самым подчеркнуть значимость места, куда он направлял нас, неведующих, ловить рыбу. При этом он продолжал судорожно одеваться. Одевшись, он еще раз сказал – «Нет, ты меня послушай», взял камешек и стал чертить на утрамбованной земле схему проезда к месту. Я пытался вставлять в его монолог вопросы, интересующие меня. Но это не получалось. Человек как будто нас не видел и не слышал. Он продолжал рассказ и тем самым убеждал себя в необходимости самому попасть туда, куда он посылал нас.
– Ну а ты с нами поедешь? – предупредительно спросил я.
Признаюсь, но я не ожидал такой ответной реакции. Он замолчал мгновенно, как конь, подрезанный пулей на скаку. Его взгляд, до этого безучастный к нам, начал твердеть и в глазах промелькнули сначала недоумение, потом сомнение и растерянность, а затем смятение и страх. Они быстро забегали из стороны в сторону, ища места укрытия. И не находя его, они уже с ужасом смотрели на нас.
– Нет, я не могу, – скороговоркой выдавил он из себя, – Только у скамейки на берегу не ловите – добавил он – Ловите у черной ели, она одна там стоит, ее издалека видать. И подумав немного еще раз сдавленным шепотом: – Нет, я не могу, – сказал он.
Сказанное было не правдой. Его выдавала мучительная скорбь на лице, от непреодолимого желания поехать с нами и необъяснимого страха этот поступок совершить. Второе пересиливало, и мужчина лихорадочно подыскивал причину – почему он это сделать не сможет.
С трудом, закончив диалог, мы искренно поблагодарили его за участие в нашей рыбацкой судьбе, выразили сожаление, что с нами не будет такого специалиста-рыбака, как он. Откланявшись, мы поспешили на трапезу, тем более что отец-настоятель уже ждал нас на нее. О чем красноречиво говорила быстро приближающаяся, нелепо размахивающая руками фигура местной трудницы, трагическим голосом произносящая «Быстрее, быстрее, батюшка уже здесь». Но все, что она делала, было так по-бабьи суетливо важно, и создавалось впечатление, если мы сей час не окажемся за столом, то одновременно разверзнется земля, отверзнутся небеса, огнь подземный нас поглотит, гром небесный нас испепелит. Поддавшись ее суетливости, мы глупо, по тихой и смиренной монастырской земле, побежали за ней. На бегу я обернулся – человека, с которым беседовал, на месте уже не оказалось.