– В те времена, это было вместо грифа секретности.
– Дядь Вась! Не вижу пользы в этой рухляди. Её место давно на свалке, или в музее. Как она, вообще, здесь оказалась?
– Много ты понимаешь, малой! Может быть эта рухлядь и сохранилась, благодаря тому, что оказалась здесь, а не в архивах столицы. Ты на штампы обращал внимание?
– Да, да! Москва, Казань, Санкт-Петербург. Петроград. Опять Москва? Ты мне скажи дядь Вась, эти дела взаимосвязаны, или как? Ты, наверное, их выбрал из-за грифа секретности, потерявшего срок годности, или из-за красной полосы, перечёркивающей титульные листы всех дел. Кстати, не знаешь, что это означает? Как карточка неизлечимого больного в больнице!
– Не знаю, студент! Изучай, мозгуй. Мне тоже мысль покоя не даёт: старый Савельевич, что был при архиве ещё до войны, говорил, что документы в сорок третьем году, привезли на двух закрытых грузовиках, к нам – в тайгу, после того, как немцы направили диверсантов в Москву. Что они искали в московских архивах? Сейчас уже никто не узнает. Война была. Погиб народ. Может быть они искали эти документы – больничные карточки, как ты говоришь. Смотри, студент, надоест изучать, верни дела, согласно описи.
Охранник постучал рукой по журналу, и исчез в лабиринте коридоров колонии. Блин! Он меня заинтриговал, этот дядя Вася! Но, до чего же, это муторное дело разбираться с этой глаголицей, я, даже с помощью интернета, не смог расшифровать некоторые буквенные символы. И, зачем немцам понадобился этот мусор?
***
– Ведут. Ведут!
Ребятишки наблюдали из-за плетня.
– Поймали татя. Страшный такой, аки татарин! А, уши у него, как у волка – острые, и лопочет он не по-нашему.
– Хорош врать, Горюн. Я татар видел, они не такие. А, этот – не литвин и не эрзя, но и на руса не похож.
Из ближайшего леска приближалась толпа народу, они тащили за собой, на верёвке, непонятное худое полуголое существо, напоминающее, издали, калику церковную. Мужчина, что-то непрестанно болтал на непонятном языке. Детвора говорила:
– Молился.
До них доносились отдельные слова. А, Фёдор-ключник был ближе к татю:
– Не молился, а читал заклинание. Призывал чудище из ада.
– В темницу его – на дыбу! На кол! На вертел!
Летело со всех сторон. Татя поймали недалеко от глиняной «копальни», когда искали пропавших лошадей. Он был по-своему, красив и уродлив одновременно, имел кривые зубы, выступающие по краям рта, слегка вытянутое грязное лицо, и уши, большие длинные, острой формы, покрытые волосом снаружи, что делало его не похожим на людей. Пленнику досталось, всё лицо было в струпьях, это не помешало местной голытьбе, почистить его карманы. Блин! Никто из жулья не задал себе вопрос: