«ВОЗ и международные медицинские ассоциации хранят осторожное молчание», – отмечает доктор Джонатан Хайд, нейропсихолог из Лондонского университета. «Это понятно – явление слишком необычно и недостаточно изучено, чтобы давать официальные оценки. Но интерес огромный, и он растёт».
По некоторым данным, спецслужбы нескольких стран также проявляют активный интерес к зонам, что неудивительно, учитывая потенциальное стратегическое значение технологии, способной избирательно влиять на человеческую память.
Что ждёт российские аномальные зоны в будущем? Сохранят ли они свой полузакрытый статус или будут полностью интегрированы в научную и социальную жизнь? Станут ли они туристическими достопримечательностями или останутся таинственными местами силы?
«Думаю, мы движемся к постепенной легализации и регулированию доступа», – прогнозирует Воронин. «Слишком много людей уже знают о зонах, и слишком велик потенциал их использования – как научный, так и коммерческий».
Кузнецова менее оптимистична: «Боюсь, что коммерциализация уже началась, и это может привести к непредсказуемым последствиям. Зоны – это не курорты и не развлечения. Это явления, способные фундаментально менять личность человека. Ими нельзя управлять только рыночными механизмами».
Одно можно сказать точно – аномальные зоны России представляют собой уникальный научный, социальный и, возможно, философский феномен, значение которого выходит далеко за пределы одной страны. И то, как российское общество и государство справятся с вызовами, которые ставят перед ними эти загадочные территории, может стать важным уроком для всего мира.
© 2018 Guardian News & Media Limited
– Ну отлично. Мы заблудились, – Вера устало осмотрелась вокруг и села, прислонившись к сухому стволу поваленной сосны. Кора была шершавой и холодной, но спину подпирала приятно. Пот высыхал на коже, вызывая неприятный озноб.
Андрей опустил свой рюкзак на землю и достал фляжку с водой. Он выглядел встревоженным, но пытался это скрыть.
– Ну разве что немного. Но это не страшно, с нашим оборудованием мы в любом случае не пропадём. – Он сделал глоток, передал фляжку Вере. – Чего ты так боишься? Волков и медведей тут нет, сама знаешь, животные избегают зон. Даже жалко. Всегда мечтал почесать за ухом медведя.
Вера молча приняла фляжку. Прохладная вода на миг смыла усталость и тревогу. Она осмотрелась вокруг. Деревья были обычными – не слишком высокими, не слишком кривыми, обычными соснами, елями и берёзами, характерными для этой полосы России.
– Ты знаешь, чего я боюсь – она наконец ответила, убрав фляжку в боковой карман рюкзака. – Я не боюсь волков, я боюсь забрести в зону.