Империя пустоты: дверь (Данила Исупов) - страница 2

Размер шрифта
Интервал


– Что это?..

Старик не ответил. Вместо этого он снял шлем. Его лицо, изуродованное шрамами и синими прожилками артефактной чумы, исказилось в гримасе – то ли от боли, то ли от предвкушения.

– Надевай.

Он протянул Виктору чёрный шлем с выгравированными рунами. Тот же, что лежал в Святилище под собором. Тот, что, по легендам, выбирал носителя.

– Но… я не…

– Ты либо надеваешь его, либо мы оба сгниём здесь! – Магистр впился пальцами в его плечо, и Виктор почувствовал, как стальные перчатки впиваются в плоть. – Кодекс Безумца – не догма. Это крик души, которую ещё не сожрала тьма!

Где-то впереди щёлкнули усилители костюмов. Гвардейцы сделали шаг вперёд – синхронно, как марионетки.

Виктор натянул шлем.

И мир взорвался.

Дополнение: "Воспоминания и пробуждение"

Шлем не просто надевался – он вгрызался.

Мгновение – и Виктор увидел себя со стороны. Мальчишку в рваном плаще, бегущего по руинам родного квартала. В руках – игрушечный меч. За спиной – крики.

– "Виктор!" – зовёт мать.

Но он не оборачивается. Потому что знает: если обернётся – увидит, как её разрывает на части что-то с слишком длинными руками.

Голос в шлеме шептал, будто бы в сам разум:

– Ты помнишь, как умерла империя? – прошептал кто-то. Не Магистр. Не гвардеец. Оно.

Шлем наполнился чёрной жидкостью. Виктор захлёбывался, но не мог задохнуться – жидкость была частью его теперь, как кровь, как воздух.

– Она не умерла. Её стёрли. Как ошибку в учебнике.

И тогда первый гвардеец пал.

Когда Виктор поднялся, один из гвардейцев уже лежал у его ног. Не убитый. Стёртый. Его доспехи были пусты. Как будто кто-то вынул человека, словно кость из рыбы, оставив лишь оболочку.

Магистр смотрел на него с чем-то между ужасом и гордостью.

– Теперь ты – Тень Империи.

Город горел.

Гвардия Безумия отступала.

А Виктор чувствовал, как голос смеётся у него в голове.

– Начнём с начала.

Глава 1: "Директива 117"

Монитор в шлеме мигал, выводя кроваво-красные строки:

– СОСТОЯНИЕ БРОНИ: 2%.ОРГАНИЗМ: КРИТИЧЕСКОЕ.ДУША: АКТИВАЦИЯ…

Виктор не понимал, что значит последняя строка. Он не понимал вообще ничего, кроме всепоглощающей боли.

Его технокостюм – вернее, то, что от него осталось – дымился, как перегретый реактор. Пластины брони, некогда идеально подогнанные, теперь свисали лоскутами, обнажая изуродованную плоть. Нагрудник был пробит в трёх местах, и через пробоины сочилась кровь, смешиваясь с чёрной маслянистой жидкостью из повреждённых трубок. Жидкость пульсировала, словно живая, с каждым ударом сердца проникая глубже в раны. Каждый вдох обжигал лёгкие – где-то внутри грудной клетки хрустели осколки рёбер.