Когда Джейк узнал, что Сандра говорит на испанском, он просиял.
– Сама судьба свела нас, малышка. Поехали со мной! Тебе будет нескучно, раз сможешь общаться с остальными участниками экспедиции.
Сандре стало так приятно, что Джейк пригласил ее, что раздумывала она недолго. Отец, к ее удивлению, воспротивился решению дочери.
– Ты его совсем не знаешь, а едешь с ним в дикие места, Сандра. Так не делается…
Сандра только пожимала плечами. Она одна исколесила полмира, какая разница? Тем более, что в дикие места она поедет не одна, а с Джейком. Отец даже позвонил матери, несмотря на то, что отношения у них после развода были прохладные. Но мама встала на сторону Сандры. Она надеялась, что совместное путешествие еще больше сблизит Сандру и Джейка, что приведет ее «непутевую» дочь к браку и оседлой жизни.
– Пусть поедет, может, потом они поселятся в Нью-Йорке и надолго, – многозначительно подвела она итог разговора.
Сандра только фыркнула. Она считала себя независимой и свободной, не торопилась создавать семью. Но если для мамы это аргумент, то почему бы и нет?
Росалия подскочила на ложе с часто бьющимся сердцем. Запуталась в москитной сетке, взмахнув спросонья руками, словно хотела оттолкнуть кого-то.
– Что случилось, мамасита[1]? – сонно обнял ее за талию Рубен. Он попытался уложить жену себе под бок, но Росалия отодвинула его руку и встала.
Рубен потянулся лениво на жесткой циновке и посмотрел на жену. В тусклом свете начинающегося утра и за москитной сетью он не видел пота на смуглой коже Росалии, но уловил его знакомый запах, заметил, как она часто дышит.
– Мамасита… что с тобой? – теперь ему стало не по себе. Не то неудачный день на охоте будет, не то что-то страшное случится совсем скоро. Росалия редко когда ошибалась.
Росалия нервно подернула плечами и обхватила себя, пытаясь прогнать мерзкий холодок, бегающий по спине вверх и вниз. Сон был ужасный. Страшный. Но вот разгадать его она пока не могла, да и остались от него только смутные, тревожащие очертания. Поэтому и не отвечала мужу, вглядываясь в сумерки, стоя на пороге хижины, надеясь вспомнить, что увидела. Но пока что в груди росла уверенность: там, в сельве, что-то назревало. Какое-то страшное и неизбежное зло. Тьма наползала на деревья, и привычный шум просыпающейся Амазонки был приглушен.
– Оно придет сюда, – прошептала она.
Рубен подскочил на ноги, быстро подошел к жене и обнял ее со спины. Взглядом охотника он всмотрелся с порога в привычные заросли.
– Кто, мамасита? – хрипло спросил он.
– Зло. Оно придет сюда. Зверь… растерзает жертву. Она не такая, как мы… Она другая. Она придет. И Зло придет. И нас во все это втянет. И джунгли будут другими.