Жизнь прибрежного города шла своим чередом. Навстречу инженеру поднимались по улице рыбаки-хорваты, тараторившие по-итальянски торговки фруктами, которые возвращались с рынка. Кое-где мелькали синие кители морских офицеров, почтальон, гремя цепью, пронесся мимо на велосипеде. Редкие в столь ранний час туристы неспешно прогуливались семейными парами: мужчины в жилетах на белую рубашку и котелках, дамы – в светлых платьях и элегантных шляпках.
Штюцль миновал огромный римский амфитеатр с зияющими проемами окон, стройную церковь с колокольней, откуда доносился разливавшийся по городу медный звон, и вышел на широкую набережную, застроенную большими величественными зданиями, по которой сновал, дребезжа на стыках рельсов, красный трамвай. Через несколько минут инженер свернул на мост, ведущий на остров, и быстрым шагом двинулся туда, где высились черные и серые громады кораблей и топорщились десятки красных и желтых пароходных труб.
Миновав проходную, Штюцль вошел в каменное здание. Оно было внушительных размеров, с небольшими парными арочными окнами, над которым реял красно-бело-красный флаг военно-морских сил и разделенный на три части флаг Остунгславии: красно-бело-красная австрийская, красно-бело-зеленая венгерская и красно-бело-синяя славянская треть. Над входом на немецком, хорватском и итальянском языках значилось: «Его Величества императора Франца II верфь императорских и королевских Военно-морских сил Остунгславии».
В дирекции царило необычное оживление. По широкому коридору со встревоженным видом бегали инженеры и военные в синих кителях. Из кабинета директора вышел секретарь Бернардис и исчез в двери напротив. Навстречу Штюцлю, не замечая его, спешил инженер Бикич с всклокоченными волосами. Маркус остановил его.
– Доброе утро! Что тут происходит? – с удивлением проговорил Штюцль.
– А, здравствуй! – рассеянно пожал ему руку Бикич. – Тебя Лангеггер спрашивал.
– Он сейчас у себя? – спросил Штюцль.
– Да, – неуверенно махнул рукой Бикич и быстрым шагом двинулся дальше по коридору.
– А что случилось? – бросил вслед коллеге Маркус, но так и не получил ответа.
Штюцль с тяжелым сердцем подошел к кабинету директора и постучал в дверь. Ответа не последовало. Инженер открыл дверь.
– Можно войти?
Лангеггер встал из-за стола, оправляя мундир. Это был человек средних лет, с густыми усами, широкими залысинами на круглом черепе и в больших овальных очках.
– Заходите, герр Штюцль.
– Вы хотели меня видеть? – спросил инженер.
– Да, – как будто про себя произнес директор, задумчиво постукивая пальцами по тяжелому дубовому столу. У Лангеггера был обеспокоенный вид. Штюцль ожидал, когда его начальник заговорит.