Каждый день его жена Дари уходила в лес собирать травы и ягоды, а Хиди обливался потом в борьбе с сорняками и вредителями. Когда вечерело, Дари возвращалась, привычно варила в котелке похлёбку из овощей, рассказывала одни и те же истории про лес и его обитателей, а он молча внимал её голосу. Вечер давал ему возможность побыть собой, и он утешал себя тем, что готовил снадобья и отвары из душистых трав, собранных в лесу. Только вот применения этим зельям в обычной жизни не находилось: крестьянину они были без надобности, а в городской лавке алхимии их брали неохотно, предпочитая закупать травы и припарки. Так странным образом и выходило, что это было его единственное личное дело, хоть и никому не нужное…
Конечно, Хиди пытался поделиться с женой своими тягостными размышлениями, но и здесь он не был властен даже над своим языком. Всё, что изрекали его уста, – это озабоченность по поводу засилья зайцев, поедающих капусту. Он злился на себя за свою беспомощность. Даже Дари, та, что делит с ним кров и постель, не могла услышать его горестных откровений, словно рот стянул неровный шов иглы.
Но однажды правда открылась ему. Оковы безволия спали. Хотя и тут не обошлось без жестокости по отношению к этому бедному, запертому в себе человечку…
Утро было таким же, как и всегда. Умывание в бочке, завтрак из варёной картошки с зелёным лучком и петрушкой. Дари взяла лукошко и побрела в чащу в поисках трав и ягод, а Хиди с мотыгой на перевес вышел в огород. Работа под палящим солнцем быстро съела день. И вот уже Дари должна была скоро вернуться из лесу. По этому поводу Хиди оставил возделывание, приступая к делам в хижине. Прикрыв входную дверь и рассевшись на табурете, он огрубевшими руками взял нож. Хиди тщательно чистил картошку.
Послышались тяжёлые шаги на улице. Не отвлекаясь от чистки, Хиди размышлял о том, что Дари должна была вернуться позже. Он хотел выйти и посмотреть, но не мог – что—то удерживало его в этом положении и заставляло заниматься привычным делом. Дверь отворилась. На пороге стоял статный рыцарь в полированных доспехах. В ножнах у него покоился меч с золотой окантовкой. Рыцарь вальяжно вошёл в дом, осматривая скромное жилище крестьянина. И тут Хиди понял, для кого были сложены легенды о пещерах и монстрах, кто тот герой, которому начертана дорога приключений. Он поднялся, хотел расспросить нежданного гостя, хотел задать множество вопросов, но голос не подчинялся ему. Вопреки своему желанию он твердил об урожае и о тяжёлой жизни. Странник слушал его с минуту, но вскоре ему это наскучило. Тот, чьё лицо скрывало мощное забрало, по—хозяйски прошёлся по всем уголкам, открывая ящики и шкафы. Он игнорировал Хиди, и сознание крестьянина возмущалось бестактностью такого отношения. Но не было в его теле власти даже рта раскрыть в недовольном ворчании.