привел пример классификации, выполненной персонажем рассказа Уилкинсом, который делил металлы на несовершенные, искусственные, отделяющиеся и естественные, а камни подразделял на обыкновенные, драгоценные, прозрачные и нерастворяющиеся, – вполне в духе опять же вымышленной китайской энциклопедии, древние страницы которой сообщают, что животные делятся на а) принадлежащих Императору, б) прирученных, в) набальзамированных, г) сосунков… – и так далее, вплоть до последнего пункта: «о) издали похожих на мух». Так и в литературных классификациях легко сбиться на подобного рода классификационный бред.
Часто можно услышать словосочетание «в жанре фантастики». Но фантастика не жанр, это прием, способ отображения действительности, базирующийся на формуле: «Что будет, если…» Поэтому, употребляя выражение «в жанре фантастики», критик имеет в виду разновидности традиционных жанров – с добавлением эпитета «фантастический» (рассказ, повесть, роман… порой даже поэма).
К слову, гурманы от литературы, считающие фантастику чем-то второсортным, как-то забывают, что фантастический прием в литературе успешно используется с древнейших времен, начиная с мифов, сказок и легенд и заканчивая… впрочем, еще ничто не закончилось, все продолжается. Другое дело, что использование упомянутого приема не всем по плечу и требует известного погружения в тему. В частности, Чингиз Айтматов попытался включить элемент космической фантастики в замечательный роман «Буранный полустанок» – и не преуспел: ткань книги не приняла чужеродный материал. И слава Богу, что это включение носило эпизодический характер и не влияло существенно на развитие действия, хотя, по замыслу, носило знаковый характер. В то же время народные мифы и легенды смотрятся в романе совершенно естественно, что подтверждает: писать нужно о том, что хорошо понимаешь. Да и восприятие фантастического элемента тоже требует некоторого когнитивного усилия.
Во времена перестройки Ирина Одоевцева, поэтесса, автор мемуаров «На берегах Невы» и «На берегах Сены», действующими лицами которых являются поэты Серебряного века, Гумилев и Ахматова, возвратившись из Парижа в Россию, взялась знакомиться с современной русской литературой, и кто-то посоветовал ей прочитать братьев Стругацких. Довольно прохладный отзыв был предсказуем: поэтесса искала каких-то языковых открытий – и прошла мимо того, что сделало авторов писателями мирового уровня: мимо их философии, мимо их взгляда на мир и человека, мимо их боли за наше человеческое будущее.
Так что классификация (опять!!), которую предложил Евгений Лукин в эссе «Взгляд со второй полки», вполне актуальна