Мирослава вышла из ванной, уточнить у отца, почему они в седьмом измерении, и остановилась у входа в комнату, услышав, как Евгений Викторович разговаривает с кем-то по телефону.
– Да, представляешь, о нем первым делом спросила, – зло говорил отец. – Мало он нам неприятностей подстроил, еще и дочь к себе расположил. Может, надо было его совсем из обладателей выкинуть, эмоцию он все равно отдал.
Мира затаила дыхание, стараясь не выдать ничем своего присутствия. В ванной шумела вода, и это единственное, что мешало ей услышать, с кем именно разговаривает отец, и что ему отвечают.
– Знаю я, что по правилам до пятнадцати лет нельзя, – злился Евгений Викторович. – У него вроде в феврале день рождения. Попридержи у себя до февраля, настырного такого. Не одумается – оставим приятные воспоминания и отпустим на все четыре стороны.
Мира стояла словно статуя. Она не могла поверить, что её отец все это говорит, а еще страшнее, что он может реализовать все эти планы. Где бы ни был Антон, ему стоило быть предельно осторожным, особенно после своего дня рождения.
Дальнейшие фразы отца стали касаться соревнований и глав кланов. Мирослава поспешила вернуться в ванную, чтобы не слишком привлекать внимание долгим отсутствием. Она вглядывалась в зеркало, пытаясь понять, как дальше себя вести. Приставать к отцу с расспросами бесполезно, он зол на Антона и неправильно отреагирует на любые её вопросы о нем. Придется сперва задобрить, а потом попытаться выяснить правду. Мира быстро причесала волосы, уложила их в хвостик, почистила зубы и переоделась. Убрав все вещи в шкаф, она вернулась в комнату, старательно делая вид, что ничего не слышала. Отец сидел в кресле, изучая что-то в телефоне.
– Кого мы ждем в гости? – поинтересовалась Мирослава, остановившись около кровати.
– Многих, – послышался грозный ответ.
– Пап, ты чего такой злой? – шепотом спросила Мира.
Евгений Викторович отвлекся от телефона и пристально посмотрел на дочь.
– Тебя вселенная распределила в два клана, соединила в тебе две биполярные эмоции, которые могут уничтожить тебя за секунду, – перечислил он. – Теперь догадайся, почему я злой, Мирослава?
– Меня могут убить эмоции?
– Да. Никто и никогда не соединяет в обладателе противоположные эмоции. Все случаи такого соединения были летальными, – поделился Евгений Викторович.
– Пап, но я не обладатель, – напомнила Мирослава.
– Возможно, именно поэтому ты еще жива.
– Я жива, потому что эмоция страха мне не принадлежит, – анализировала Мира, – а моя основная эмоция очень даже смежная с эмоцией гнева.