Девушка моей опасной близости не замечает, не знает, что уже попала в невидимые сети и что целиком в моей власти. Я могу сделать с ней все, что пожелаю. Или пожелать, чтобы она сделала все, что захочу.
Мы уже связаны, мы единое целое…
Рассматриваю стройную фигурку, облизывая взглядом. Она скрыта плащиком, но того, что вижу, достаточно для моего буйного воображения. Девушка молода, у нее длинные светлые волосы, – именно их жасминный запах переплетается с ароматом крови – собранные в высокий хвост, и стройные ноги, обтянутые черными джинсами. Этого хватает, чтобы мысленно дорисовать остальное: тонкую гибкую талию, плоский живот, небольшие крепкие груди…
И хрупкое горло, с бьющейся синей жилкой артерии.
Смотрю на блондинку и чувствую, как влюбляюсь. В эти мгновения нет ничего и никого в мире важнее и притягательнее, чем она.
Не могу убить ее прямо сейчас, хотя очень хочется. До дурноты, до голодных спазмов в желудке. Не могу…Не моя территория, поэтому нужно получить у Мары разрешение – это ее охотничьи угодья. Или увезти девушку из Города, в ничейные земли.
В любом случае придется ждать, и терпеть.
А пока хочу увидеть лицо выбранной мною жертвы – надеюсь, оно столь же прекрасно, как и тело, как и запах. Не может человек, обладающий таким сладостным ароматом, быть некрасивым!
ОНА
Больше не слышно шума дождя, шуршавшего по крыше и окнам всю ночь. Чтобы убедиться, что он прекратился, отодвигаю штору и смотрю в окно, на мокрый осенний сад.
Да, туманной измороси уже нет. Дорожка, выложенная керамической рыжей плиткой, влажно блестит под неяркими лучами солнца, сумевшими найти прорехи в темно-сизых тучах, затянувших небо. По бокам тропы расположены канавки, которые сейчас наполнены водой с плавающими в ней желтыми листьями и похожими на кровавые пятна темно-красными крупными лепестками цветов, которыми засажен весь сад. Эти растения, чье название не знаю, мне не нравятся – их бутоны толстые, неприятно жирные, а запах сильный, приторный и тошнотворный.
Отвлекшись от созерцания мокрого сада, прислушиваюсь к равномерному стуку дождинок, задержавшихся на крыше и разбивающихся о подоконник. Как обычно, этот звук завораживает – стою, застыв как статуя, и наслаждаюсь.
«Кап… Кап… Кап…»
Капель всегда действует на меня странно – словно пытаюсь вспомнить забытое, и очень приятное, связанное с ее звуком.
На мое плечо ложится большая мужская ладонь.
Стёпка!
Несмотря на богатырское телосложение, Демидов ходит бесшумно, и я не услышала, как он спустился со второго этажа.
Выныриваю из тумана, навеянного ритмом дождинок, и спрашиваю первое, что приходит в голову: