– Да, Валентина Мироновна.
Плетусь читать вслух свою работу, по пути размышляя, сколько в природе птиц с желтыми глазами, и желтые ли они у ворон.
***
Дома меня ждет мой любимый супчик – грибной. Вкуснятина! Грибы бабушка собирает и сушит, а потом мы всю зиму ароматные кушанья едим.
Скидываю сапоги и прямо с порога, не снимая куртки, как Рокфор за сыром, на запах желанного блюда, прусь на кухню, водя носом в предвкушении.
Бабушка смеется, а мама кричит:
– Разденься сначала!
Я уговорила целую тарелку супа и попросила добавки под одобрительный бабушкин взгляд. Они с мамой сидят вместе со мной за столом и обсуждают, что приготовить в субботу, когда съедутся родственники, чтобы отпраздновать мои восемнадцать. Я молча жую и иногда киваю им, соглашаясь на то или иное яство. На самом деле день рождения у меня завтра, в пятницу, и мы с подружками идем в кафе, а тетя с кузенами нагрянут в выходные.
Довольно потираю живот:
– Спасибо за суп, бабуль!
– На здоровье, дочь наша!
Улыбаюсь бабушке – люблю, когда она меня так называет, как в старой сказке про царевну Будур.
– Может, еще половничек?
Делаю вид, что размышляю над вселенской проблемой.
– Не, не вместится уже.
– Да ты и так кожа и кости! – Ну конечно, совсем тощий ребенок, по мнению бабушки.
– О, солнышко выглянуло, наконец-то! Всю зиму без солнца, – вздыхает мама.
Солнышко – это хорошо. И на улице красиво, и витамин Д. Но сижу перед окном, и редкие в этом январе солнечные лучи светят в глаза, заставляя щуриться.
– Я к себе, – встаю из-за стола.
– Глаааш! – Голос мамы настолько встревоженный, что я плюхаюсь назад на стул.
– Чего?
– Мам, посмотри на нее!
Бабушка застывает с половником в руках, не отрывая от меня взгляда.
– Да чего? Что случилось-то?
Я почти в панике жду от них ответа. Но мои два самых близких человека молчат в ступоре.
– Ну? – Перебираю в голове варианты, где могла накосячить. Руки помыла, в домашнее переоделась. Реферат не завалила.
– Глаш, умойся сходи, – «отмирает» мама.
– Ладно, – хмыкаю я и плетусь в ванную.
Из зеркала на меня смотрит абсолютно чистая бледная моська. Только глаза блестят золотистым светом, как и заметил Иванов. Что это? Освещение? Флуоресценция? И на улице тоже? Умываюсь и снова разглядываю себя. Да нет, все в порядке. Просто показалось.
Домашние ведут себя странно. Егоровна, соседка, наверное, уже настойки им на субботу приперла. Надегустировались что ли?..
***
Каменный пол сырой и скользкий.
Тишина дребезжит в ушах. Ноги вязнут, тонут, проваливаются, слово в иле.
Холод. Ледяной, пробирающий до костей, сковывающий последние робкие попытки уйти, убежать, убраться из жуткого места.