Немаловажной частью тех трагических событий было еще кое-что – странный низкий гул, появившийся за две недели до первого самоубийства и пропавший сразу же после последнего. Прокля́тый гул звучал лишь на рассвете и закате, словно сам дьявол глубоко под землей бил в циклопический погребальный колокол, предвещавший своим похоронным звоном ужасную кончину каждому, кто его слышит. Тем не менее, несмотря на очевидную связь гула со смертями, найти доказательств этому не удалось, равно как и не удалось найти исток этой пугающей аномалии или постичь ее суть.
Как нетрудно догадаться, после случившегося все компании, толкавшие Ивот к технологическому и культурному прорыву, разом ослабили свое присутствие в городке, оставив после себя лишь заброшенные проекты и горечь тем, кто не нашел в себе сил покинуть насиженные места.
Это был тяжелый удар для Ивота, повлекший за собой не менее тяжкие несколько лет. Но время взяло свое, и жажда наживы сумела подавить суеверия, после чего проекты были разморожены, а в городок снова вернулась жизнь. И вот теперь, когда Ивот наконец сумел оправиться после случившегося, а его жители вспоминали события Кануна лишь в кошмарах, гул вернулся…
Однако на этот раз странный гул сопровождало не менее странное явление – почти любые пугающие слухи или городские легенды могли оказаться правдой, словно каждый их пересказ наливал черные сюжеты дьявольской силой стать реальными.
Но всё же давайте оставим сию печальную прелюдию и перейдем к герою дальнейших страшных событий, пристроимся к нему на плечо и будем наблюдать, терпеливо ожидая иных участников этой ужасающей истории…
Итак, Старый Ивот, июнь, закат, гул…
Возле Ивотской администрации остановилась маршрутка, и из нее вылез субтильный молодой человек двадцати пяти лет от роду. Он огляделся, пытаясь сообразить, куда ему дальше идти. У молодого человека были карие глаза, раскосые зубы, через которые явно прошел не один залихватский свист, темноволосый «горшок» по брови и малопонятное имя – Лунослав. Через плечо у него была перекинута холщовая сумка с чем-то тяжелым.
Лунослав послюнявил палец, проверил направление теплого ветра и, наконец, пошел вдоль Пролетарской – к бару «Прощание», располагавшемуся в парке за Домом культуры. Он прислушался: перемалывающий психику едва заметный гул, казалось, шел разом отовсюду. Где-то в подворотне гулу хрипло вторили собаки.
– Вернулся… – пробормотал Лунослав. – Вот уже как… Среда, вторник… Ага! Вот уже две недели как вернулся… Ничего, ничего! Я еще с тобой разберусь, я тебя раскрою! – погрозил он звуковой аномалии.