Правда, поэма несколько разбухла, и она стала похожей на гроссбух, но такой ли уж это недостаток? Многие классические вещи отнюдь не назовешь тощими.
И вот поэма закончена. Как пронзить взглядом пласты времени и узнать, получит ли поэма мировое признание?
Абору до смерти хотелось сейчас же, немедленно прочесть кому-нибудь свое творение и услышать отзыв, неважно какой. Шутка ли – только что завершен труд всей жизни!
Абор встал из-за стола и прошелся на руках. Он любил такой способ передвижения, когда его никто не видел.
Между тем «Анитра», уже успевшая привыкнуть к обезьяньим выходкам хозяина, без устали продолжала поглощать высящуюся перед ней горку литературы – на сей раз это были образчики санскритской письменности.
Подойдя к окну, Абор снова поставил себя с головы на ноги. Едва он успел это сделать, как дверь без стука отворилась и в комнату вошел Дон Фигль, едва ли не единственный, кто мог терпеть вздорный характер Абора.
– Ты что это раскраснелся? – спросил Дон подозрительно и потянул носом воздух: он знал о страсти Исава.
– На сей раз ты ошибся, – рассмеялся Абор. – У меня просто большая радость.
– А, – догадался Дон, – «Элегии дуду»?
Абор молча кивнул.
– Поздравляю с завершением, – пожал ему руку Дон Фигль.
– Благодарю.
– Сколько строк?
– Не помню, – буркнул Абор. Великий поэт кривил душой: мог ли он хоть на миг забыть, что в поэме его, вместе с последней страницей, ровно пятьдесят четыре тысячи четыреста пятьдесят одна строка?!
Подсчет произвела «Анитра». А она, как известно, не ошибается…
– Дуся, не дуйся, – сказал Дон и присел к столу. Он побарабанил пальцами и спросил: – Что же теперь-то будешь делать?
Абор пожал плечами. Дон Фигль посмотрел на его скорбное лицо, и ему вдруг стало жаль Исава. Бедняга, видимо, жаждет похвалы, хотя бы и самой умеренной.
Исав читал иногда Фиглю отрывки из своей поэмы, и каждый раз Дон припоминал ощущение удушья, испытанное им несколько лет назад на море, когда он пробирался по дну среди скользких водорослей и акваланг вдруг забарахлил.
Но в конце концов, и бездарность иной раз заслуживает если не снисхождения, то жалости…
– Чем же ты закончил тот эпизод, когда она прочитывает его письмо и решает броситься с башни? – неосторожно спросил Дон Фигль.
– А вот я тебе почитаю, – оживился Абор.
Дон ругал свою опрометчивость, но было поздно. Исав завыл, забормотал, загнусил.
Видимо, он зарядил надолго. Попробуй прекратить осенний дождичек, начавший вдруг моросить!..
Сколько могла длиться эта пытка? Надо что-либо придумать, иначе головная боль обеспечена на целую неделю.