По дороге в Ар-Магедо
…Трое полночных всадников неслись вскачь по пустынным, затаившимся под холодным лунным светом кварталам и площадям древнего города Ерушалаима. Впереди на великолепном гнедом коне, чуть подавшись вперед, скакал рыцарь, облаченный в отливающие небесной синевой латы и длинный, развивающийся за спиной подобно крыльям, алый с позолотой плащ. За ним, на расстоянии пятнадцатифутового римского копья, занимая порой почти все пространство узеньких улиц и переулков, держались двое конных: мужчина в боевых доспехах редкого для этой местности и эпохи пятнисто-камуфляжного окраса и женщина на тонконогом арабском жеребце чистых кровей, фигуру которой почти целиком скрывала ее особого покроя накидка с наброшенным на голову капюшоном.
Лошади, казалось, сами несли эту троицу к восточным крепостным воротам, прочь из старой цитадели – дорога эта им хорошо знакома, она не раз уже стелилась под их кованые копыта. Повод для спешки существен и весом: ночь, которую они караулят, может закончиться в любой миг. И тогда, где-то на острой, как лезвие отточенного боевого клинка, грани между темнотой и светом, начнется то, чего ожидали – и о чем были предупреждены – многие поколения людей, живших в разные времена и эпохи.
На одной из окраинных площадей к ним присоединились еще двое кавалеристов, чье снаряжение и повадки указывали на то, что они бывалые вояки, что им уже не раз доводилось участвовать в ожесточенных битвах и что они из разряда тех бойцов, кто привык сражаться не числом, а умением.
Небольшой отряд всадников, держащийся слитно, разрезающий упругий воздух, подобно руке, затянутой в боевую перчатку, рассыпая вокруг себя звонкую дробь копыт, миновал открытые настежь Шхемские ворота, оставив где-то за спиной смутно различимую на фоне ночного неба Храмовую гору.
Романцев в эти мгновения испытывал острое, уже не раз пережитое им прежде чувство сопричастности к чему-то удивительному, грозному, невыразимому никакими словами. Он прекрасно ощущал себя в седле, не испытывая в ходе этой бешеной скачки никаких неудобств, так, словно он и его гнедой составляют единое целое. Доспехи же, вообще, кажется, подобраны идеально. Притом что они чрезвычайно – многократно против обычной воинской «брони» – прочны и способны обеспечить защиту от всякого рода вредных воздействий, они еще настолько легки и удобны, что порой даже забываешь о их существовании.
Всадники уже даже не мчались, а стремительно летели, подобно выпущенному каким-нибудь гигантом-лучником небольшому рою сверкающих стрел. Они бешено неслись под глубоким звездным небом, строго с юга на север, оставляя под собой плоскую в этой своей части Израельскую долину, в ту сторону, куда вела их выложенная лунным светом дорожка, куда их отправила рука Лучника. В какой-то момент Романцев заметил, как вдруг, выплыв откуда-то из темноты, наперерез им устремился конный отряд закованных в черную броню всадников. Он хотел уж было крикнуть, известив свиту об этой нешуточной опасности, но его опередили: женщина осталась при нем, кутаясь в свое странное облачение, а вот трое воинов, мигом обнажив мечи, принялись нещадно рубиться с черными всадниками…
