1. Глава 1. Подмена девиц
Наверное, три года в монастыре сильно меня изменили, потому что дядя долго смотрел на меня, и взгляд у него был растерянный.
- Магали? – спросил он неуверенно.
- Рада, что вы меня узнали, - ответила я любезно, словно мы встретились не в монастыре святой Чаши, а при дворе короля. – Как поживаете? Как поживает ваша милая жена? А как Изабелла? Надеюсь, с ней все хорошо? Передавайте ей тысячу приветов и поцелуев.
Он уловил насмешку и нахмурился.
- Ты оказалась здесь не по моей воле, а из-за своего отца.
Разумнее было бы гордо и презрительно молчать, а не язвить, но я ничего не могла с собой поделать. Едва увидев этого человека, кровь во мне так и забурлила – от негодования, от злости, от обиды за предательство. Я не могла отомстить дяде – что может сделать монастырская воспитанница, но даже собака, посаженная на цепь, лает. Вот и я не сдержалась и попыталась уколоть дядю хотя бы словесно.
- Конечно, барон де Корн ни при чем. Невинен, как барашек, - сказала я. – Ведь вы даже не подозревали, что ваш родной брат, с которым вы так тесно общались, готовит мятеж, а я в свои шестнадцать лет, само собой, была в курсе всех замыслов по свержению королевской власти. Хорошо хоть, сама не участвовала, иначе монастырем бы не отделалась.
Дядя побагровел и не сразу нашелся, что сказать.
- Что же вы замолчали? – я села в кресло матери-настоятельницы, заставив сестру Цецилию и сестру Матильду, сопровождавших меня, поморщиться. – Потрудитесь сообщить цель вашего визита?
- Прекрати ломать комедию, - сказал дядя сквозь зубы.
- Отчего нет? - спросила я с холодной любезностью. – Здесь так мало развлечений, что немного комедии нам не помешает.
Вошла мать-настоятельница, увидела меня в своем кресле, увидела, как дядя едва не скрежещет зубами, и сразу все поняла.
- Теперь вы понимаете, барон де Корн, - сказала она скорбно, - как нелегко нам приходится с вашей племянницей?
- Сейчас он расплачется от сочувствия, - подсказала я.
Мать-настоятельница сделала знак сестрам, и сестра Цецилия крепкой рукой вытащила меня из кресла. При этом она больно ущипнула меня за плечо. Она всегда щипалась хитро – с вывертом. Это было особенно больно, но я не стала жаловаться, потому что жаловаться было бессмысленно.
- Отец Бертран считает, что девушка одержима, - продолжала мать-настоятельница, - и полгода назад мы начали обряды экзорцизма…
- Но не преуспели, как я вижу, - проворчал дядя. – Дайте мне поговорить с ней наедине.
Мать-настоятельница кивнула сестрам, и они все удалились, а я снова уселась в кресло. Не из вредности, а потому что неделя в карцере не прибавила мне сил, и стоять совсем не хотелось. Хотелось сесть, а еще лучше – лечь.
