Я едва не поперхнулась утренним чаем, когда услышала это.
— Что значит — «выбери, за кого выйдешь”?! — мой голос, кажется, звенел даже в хрустале семейного сервиза. — Ты хочешь сказать, что меня уже продали, и я просто выбираю — в какую упаковку себя упаковать?!
Отец тяжело вздохнул, как будто именно я только что предложила ему продать фамильное имение с молотка, а не он — собственную дочь. Его седеющие виски дрожали от раздражения, пальцы барабанили по столу, а на лице застыло то самое выражение, каким обычно сопровождают неприятные, но «разумные» решения.
— Линда, не начинай, — протянул он устало, — Ты ведь прекрасно понимаешь, что мы не в том положении, чтобы выбирать сердцем.
— О, конечно, — я откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди и глядя на него так, будто он только что объявил, что продал не только меня, но и семейную честь оптом. — Мы в таком положении, что мне остаётся лишь выбрать, у кого гнить быстрее — у старика-барона или у оборотня. Прекрасная перспектива, отец. Завтрак прямо встал комом от счастья.
— Хватит этих слов, — резко бросил он, стукнув ладонью по столу. — Я делаю то, что должен. Барон Мейнтор — человек уважаемый, состоятельный, без наследников. А граф Локс... ну... говорят, он хоть и странноват, но молод и красив.
— «Говорят»? — я выгнула бровь. — А ты его, значит, не видел? Великолепно. А то мало ли, может, у него три глаза, хвост и коллекция черепов бывших невест.
— Линда! — рявкнул отец.
— Что? Я просто уточняю, — невинно пожала плечами, делая вид, будто рассуждаю совершенно логично. — Один жених старше тебя и пахнет нафталином, другой — ходячая луна в штанах. А я, значит, выбираю, какой кошмар мне больше по душе.
— Ты преувеличиваешь, — буркнул он. — Это благоразумно, разумно и достойно.
— Для кого? Для меня или для твоих кредиторов?
Он поджал губы. Попала. В яблочко.
— Не будь дерзкой, — произнёс он с нажимом, хотя глаза его выдавали растерянность и раздражение. — Я стараюсь ради тебя. Ты думаешь, мне легко? Наше имя — всё, что у нас осталось, и оно уже ничего не значит, состояние почти утрачено. Твоему брату нужна достойная партия, а без копейки за душой ему никто и не даст и взгляда. Всё, что у нас осталось — ты.
— Замечательно, — процедила я. — Какая лестная формулировка — «всё, что у нас осталось». Может, стоит выгравировать её на семейном гербе?
— Линда! — Он уже не кричал, но в голосе звучало отчаяние, то самое, от которого даже злость отступает, уступая место усталости. — Прошу тебя, будь благоразумна.
— Благоразумна? — я горько рассмеялась. — Конечно. Выбери, Линда, благоразумие. Старик или зверь — оба с деньгами, оба с перспективой. Только не забудь улыбнуться, когда будешь подписывать себе приговор.
