Глава 1. Быть бесстрашным
Свобода есть самое важное
определяющее Общей Цивилизации.
Она и есть Общая Цивилизация.
Из Конституции Общей Цивилизации.
Волчья пасть была совсем близко. Казалось, она готова разорвать любого на части. Сломать с громким треском хитиновую оболочку, растерзать жёсткие мышцы у самого основания крыльев и вгрызться в агонизирующее тело в поисках маленького сердца, что качает ярко-зелёную лимфу. И над этой пастью, выгравированной на новом боевом нагруднике для пустынных операций, было моё имя – Ганс Нейман, во что я до сих пор не мог поверить. Попадание в корпус “Звёздной сотни” казалось несбыточной мечтой. Прекрасной, достойной любого мальчишки Общей Цивилизации, но несбыточной, поэтому я просто стоял и смотрел на бронекостюм с моим именем как на мираж. Неужели я наконец-то достиг этого?
Сюрреалистичности происходящему добавлял красный аварийный свет, то затухающий, то вспыхивающий вновь. Чёрные бездонные глаза волка мерцали ему в такт, как бы приглядываясь ко мне и решая, достоин ли я носить его на себе и называться не просто одним из космодесантников, а одним из отряда “Фенрир”: символа бесстрашия всей Общей Цивилизации. Не опозорю ли я это звание? Буду ли сражаться до последнего патрона и вздоха? Меня пробила лёгкая дрожь, и я разозлился на себя: эти бессмысленные размышления о несоответствии и недостойности должны быть пресечены немедленно. Рассматривали тысячи, если не сотни тысяч кандидатур, но предложение поступило именно мне, уймись уже, Ганс!
Чтобы успокоиться, я несколько раз пересёк небольшую комнату вдоль и поперёк: мимо шкафов с обмундированием до большого стола, оттуда пятнадцать шагов до двери в душевую, обратно к информационной стойке и снова к шкафам. Раньше я всегда представлял себе, что корабли боевых отрядов большие, по крайней мере снаружи так и казалось, но когда я оказался внутри, немного разочаровался: узкие коридоры, плачевное состояние оборудования и постоянные проблемы с электричеством. За полчаса, что я провёл в комнате подготовки, аварийный свет здесь включался трижды. Я покопался в щитке, но так и не понял, на каком участке была пробоина.
Дверь сзади меня открылась с характерным шипением и единичным, едва слышимым визгом. Видимо, за ремнями передачи перестали следить. Я обернулся, ожидая увидеть капитана Вульфа, но в комнату подготовки зашёл другой человек. Точнее, он застыл в проёме и, смотря прямо на меня, шумно втянул воздух ноздрями. Глаза его сощурились и будто старались пробурить в моём лбу дырку. Он со всей дури шарахнул кулаком по стене: туда, где как раз был щиток. Аварийный свет моргнул в последний раз и погас. Через пару секунд что-то затрещало, завыло, и лампы – сначала одна, потом вторая, третья – стали загораться с тихим назойливым жужжанием. Я наконец опомнился.
