Совершенно неожиданно для себя Ирис поняла, что наибольшее удовольствие ей приносит работа в замке, к которой она относилась с самого начала с великим негодованием: невольно волшебница стала жить от шестого дня до шестого. Ей понравилась и всегда тревожная дорога к замку, и заброшенный сад, оказавшийся настоящей сокровищницей, и тяжелая, помпезная атмосфера тронного зала, хрустальный пол которого просто заворожил.
Каждый раз она приходила чуть пораньше и успевала перекинуться парой слов с Эмеральдом, чтобы условиться об очередной прогулке по лесу: он ничего не понимал в волшебстве, но с удовольствием помогал в сборе трав, показывал новые, совершенно невероятные места острова, рассказывал о Балтинии и относился к девушке с большой нежностью, которая возникает лишь в отношениях с людьми, с которыми мы всегда можем оставаться собой. Так происходило и с ними. То, что в Аквалии казалось случайностью, здесь стало закономерностью – им было так хорошо друг с другом, даже в полной тишине, что иногда казалось – еще чуть-чуть, и они превратятся в неведомое древнее существо, андрогина, которое целостно, как ни одно другое. Мыслей этих вслух они не высказывали, иначе оба перепугались бы до смерти, но и отказаться от них тоже не могли.
Волшебница успела перезнакомиться почти со всеми придворными и без всяких заклинаний сумела их очаровать. К своему удивлению, придя однажды в какую-то лавку, она услышала полные ревности и негодования слова жены одного из придворных, что все в замке принимают «эту ведьму» за самую настоящую княжну, настолько она доброжелательна, улыбчива, мила и недосягаема.
Самым странным и неожиданным для Ирис оказалось то, что ее саму завораживали сказки, которые всю неделю она с необычайным трепетом выбирала для Принца Туллия. Она больше не прятала от него свой взгляд, а смотрела ему прямо в глаза, и когда замечала в них лучик одобрения, восхищения или простую усмешку, речь ее становилась плавной, а незамысловатое предложение – самым значимым.
Теперь после каждого рассказа Принц Туллий не скупо прощался с ней, а предлагал сесть рядом и заводил разговор о разных пустяках. Несмотря на всю светскость и нейтральность бесед, вслушиваясь в его слова, наблюдая за каждым его жестом, Ирис все больше узнавала о василиске. Перед ее внутренним взором возник совсем другой образ, лишенный демонических черт: ироничный, умный и действительно неуверенный в себе мужчина. Он с пристрастием, словно это могло утолить его жажду, расспрашивал ее о тонкостях волшебства. Если поначалу это напоминало постоянную проверку, то вскоре стало походить на любопытство прилежного ученика.
