1. Глава 1. Елена
Планета Земля
- Елена, просыпайся! – Безмятежность сна нарушает взволнованный голос мамы. – Вставай, милая. Нужно уходить.
Сон снимает как рукой, и я раздираю слипшиеся ресницы. Моргая, таращусь на маму, на её неестественные жесты, дёрганые движения. И пытаюсь осознать, сколько сейчас времени, и почему меня разбудили.
Окно напротив не зашторено, но даёт мало света. В комнате, словно туман, ещё стелется полумрак раннего утра.
- Уходить? Сейчас? – Спросонья ничего не понимаю. Куда уходить? Зачем?!
- Вставай же! – кричит мама, почти силой стаскивая меня с кровати. Ничего не объясняя, суёт в руки мои любимые чёрные брюки и тонкий вязаный свитер. – У тебя две минуты, чтобы переодеться.
Растерянно смотрю то на кучу одежды в руках, то на ночную рубашку, задравшуюся выше колен.
Приглушённым фоном слышится грохот, а следом ругательства отца напополам с нецензурной бранью, грозящего каким-то йотам гореть в аду.
Таким сердитым на моей памяти он не был ещё ни разу. И эта перемена в нём пугает до чёртиков.
- Мам, что происходит? Куда мы должны бежать? – спрашиваю я на всякий случай шёпотом, чтобы отец не услышал. – Кто такие йоты?
- Йоты, милая – это… – Вой сирены, внезапно разрывающий утро, заглушает мамины объяснения.
Он возникает так резко и звучит так громко, что я подпрыгиваю от испуга и роняю одежду на пол.
Времени на то, чтобы собрать её уже не хватает. Потому что спустя мгновение яркий белый свет ударяет в окно и заливает всю комнату.
Глазам, привыкшим к полумраку, становится больно, и я зажмуриваюсь. Только это совсем не помогает. Закрываю глаза руками, пытаясь хоть как-то избавиться от рези и выступивших слёз.
- Вечно ты возишься! – раздражённо шипит мама над моим ухом. – Из-за тебя теперь не успеем в убежище!
Она грубо хватает меня за запястье, рывком поднимает с кровати и тащит прочь из комнаты.
Осмеливаюсь открыть глаза, только когда мы одновременно с отцом оказываемся в коридоре.
Он на бегу распахивает входную дверь, и мы, не сговариваясь, точно по команде, выскакиваем на улицу.
В нашем милом и всегда таком тихом райончике царит паника. Крики, нецензурная брань и плач детей.
Из соседних домов выскакивают и куда-то бегут целые семьи. Пожилые, молодые и дети младше меня. Одетые наспех, кто во что, растрёпанные.
Мимо, едва не врезаясь в нас, проносится какая-то женщина. Я успеваю заметить у неё на руках совсем маленького ребёночка, завёрнутого в тонкое одеяльце.
- Каждый раз одно и то же! – рычит отец, яростно сжимая в руке толстый металлический прут, заточенный с одного конца. – Не знаю, кого больше ненавижу, проклятых зверей, живущих за наш счёт, или трусливых людей, потакающих им!
