- Чистого неба, - послышался из темноты глубокий и мягкий голос.
Гость произнес старинное ольберское приветствие на едином шерском с незнакомым акцентом.
- Какого шиса тебе надо? - спросил отец, не сходя с порога.
- Тебя, светлый барон Арнуф, - в голосе гостя послышалась злая усмешка. - Или, сменив имя, ты сменил честь и забыл долг?
- Не суди по себе, темный герцог Лестургийский. - Отец посторонился и продолжил холодно: - Чистого неба вам, благословенные гости. Законный барон Арнуф остался в Ольбере, мы же лишь скромные шерре Андерас.
Джетта замерла, пытаясь связать боль в голосе отца и эти имена: барон Арнуф, темный герцог... что-то очень важное... и снова вздрогнула, упустив почти пойманную догадку. Гости вошли - но это были совсем не те путники, что плелись по дороге четверть часа тому назад.
Первым переступил порог темный шер, названный герцогом. Ниже отца на полголовы, старше лет на десять, крепкий, угловатый и жесткий, словно топор. В ауре смерть, воздух, разум и земля - это он накладывал морок. Глаз его Джетта не разглядела за спутанной длинной челкой. Вторым был знойный горбоносый красавец, быстрый и опасный, как ястреб, с даром огня, воздуха и смерти. Тоже темный – светлым дается жизнь, а не смерть. А третьим был… это нельзя было назвать человеком, по крайней мере, живым человеком. Искореженное и обожженное тело с торчащими обломками ребер и острой плечевой костью вместо руки шло само, но не дышало, и сердце его не билось. Тем не менее, рваные остатки ауры принадлежали живому светлому шеру водной и огненной стихий.
Первой опомнилась мать:
- Кладите его сюда, на тахту. Но ты зря думаешь, что после всего, что сделал, получишь тут хоть каплю воды. Надеюсь, вас всех...
- И не мечтай, синичка, - расхохотался герцог, падая в кресло. - Даже если вы доложите о нас сразу, как мы переступим порог.
Второй темный шер, похожий на ястреба, тоже свалился на стул рядом с тахтой, не в силах скрывать усталость.
- Что-то мне подсказывает, что докладывать не придется. Вы оставили след толще драконьего хвоста. - Отец, играя желваками, шагнул к герцогу. - Но я убью тебя раньше, чем до нас доберется имперская Канцелярия. На, любуйся, шисово отродье!
В лицо герцогу полетела сложенная газета, а часть букв из нее высыпалась, выросла и зависла посреди гостиной, сложившись во фразу: "Укрывание, пособничество и недонесение карается смертной казнью, невзирая на титулы и заслуги".
Темный, глянув на буквы, скривился и уверенно заявил:
- Чушь. Вам ничего не грозит. Никто не будет искать нас здесь.
