Андрей Дай
Воробей т.1
роман
§5
Вопреки предсказанию врачей, утром двадцать второго января, в среду, Николай очнулся. Предыдущей ночью профессор Юлий Карлович Трапп сумел-таки влить сквозь плотно стиснутые зубы императора свою микстуру. Чем вселил в нас, дежуривших у постели больного уже вторые сутки, слабый луч надежды.
Прежде, еще вечером, отличный врач и просто хороший человек, лейб-медик двора, Николай Федорович Здекауер, сказал, что ежели после принятого лекарства Самодержец Российский откроет глаза, то это живительное снадобье может, если не совершенно, то, по крайней мере, надолго отдалить угрозу катастрофы.
Признаю: мы были готовы хвататься за каждую соломинку. Тут же, после заявления маститых эскулапов, все оказались тем более воодушевлены, как прежде подавлены. В огромном дворце воцарилась тишина. Императрицу все-таки уговорили хоть не на долго смежить веки, а остальные - в том числе и я, расположились на снесенных в приемную кабинета царя диванах. В Зимнем стало так тихо, так мертво, что можно было решить, будто бы строение и вовсе необитаемо. Галереи, залы и переходы на Николаевской половине были переполнены людьми, но ни единый из них не находил в себе отваги вымолвить и слова. Лишь вслушивались в малейшие шорохи, со страхом ожидая того или иного исхода.
К приезду Опольцера, знаменитого невролога, приглашенного из Вены по совету Здекауера, император все-таки открыл глаза. Двор смог, наконец, говорить. Всем казалось, что худшее уже позади. Что теперь-то уж, при таких-то уж докторах, все непременно будет лучше.
Николай всех узнавал и со всеми здоровался. Мне показалось, по изможденному скоротечной болезнью лицу его, моего друга и повелителя, промелькнула-таки тень неудовольствия тем, сколько народу набилось в его... в их с Марией Федоровной спальню. Однако же, Николай Александрович всегда умел хорошо сдерживать эмоции. Так что ни слова упреков мы не услышали.
К девяти часам завершился консилиум врачей. Широкой публике вердикт вынесен так и не был, однако чуть позже протопресвитер Бажанов предложил царю приобщиться Святых Тайн, что тот и исполнил с полным сознанием. Подданных исповедующих другие, нежели православие, религии из комнаты больного удалили, но едва заливающийся слезами священник вышел, все немедля вернулись. Достаточно быстро, чтоб увидеть сияющее счастьем лицо Властелина Державы.
- Верую, Господи, поручаю себя бесконечному милосердию Твоему... - вновь и вновь повторял громким шепотом Николай Второй, сверкая кажущимися огромными глазищами.
