Мне было семнадцать, и я сказала:
— Я очень хочу на море.
Я никогда не видела моря и по прогнозам врачей уже не смогла бы увидеть. Это была моя последняя зима.
Стоял январь, слепящий и солнечный, втиснутый между сизым остывшим морем и горами, посыпанными сахарной пудрой. Кончился шторм, отбросил крупную гальку подальше от берега, щедро насыпал мелочь возле воды, прочертил вдоль разоренного пляжа широкую песчаную полосу.
Я скинула куртку, джинсы и свитер, оставшись в одном купальнике. И побежала по удивленно шипящим волнам.
— Куда! Десять градусов вода! Ненормальная! — завопила какая-то женщина, я остановилась и расхохоталась.
— Я нормальная! Мне жить осталось всего пару месяцев! Я! Хочу! Жить!
Никто не понимает, что это значит.
Весной, когда мужчины робко тащили домой мимозы, мой лечащий врач покачал головой и закрыл папку.
— Я боюсь вас обнадеживать, Ирина Сергеевна, Оленька, но мне кажется... наступила ремиссия?
Он сам не верил в то, что говорил, но все оказалось правдой. Болезнь отступила и не вернулась, и иначе, как чудом или промыслом свыше, ни мать, ни отец, ни бабушка, ни старший брат мое выздоровление не называли. Секрет был известен только мне: жгучие январские волны, принадлежащие мне одной.
И каждую зиму, какой бы она ни оказывалась за прошедшие тридцать лет, я возвращалась к январскому морю. Истосковавшееся за зиму по крикам, брызгам, горячим телам, оно встречало меня и принимало в свои объятия. Я никогда не боялась, что со мной что-то произойдет, словно сделка, которую я заключила когда-то на этом берегу, давала мне универсальный читерский код.
И он работал, год за годом открывая мне все новые уровни.
ПТУ, которое я окончила — о каком институте могла идти речь, когда меня одноклассники не узнавали в лицо, так редко я появлялась в школе. Первый бизнес в девяностые — пирожки, которые я продавала в покрытой инеем электричке. Палатка на рынке и гордая вывеска «кафе» на грубо сколоченном самострое. Два кафе, три кафе, десять, сорок, сеть фастфуда по всей стране.
Кондитер из меня вышел дерьмовый, надо признать, зато управленец — загляденье.
Я прыгала на одной ноге, влезая в растянутые спортивные брюки, спешно натягивала теплое худи и стаскивала мокрый лиф, набрасывала на плечо потертый рюкзак, и люди, гуляющие по пляжу, смотрели как на умалишенную на странную женщину лет тридцати, не догадываясь, что ей уже далеко за сорок.
Фигура, забота о себе, спорт и лучшие косметологи. Время никого не щадит, но всегда можно с легкостью обмануть окружающих.
Я подмигнула парочке, которая застыла в ужасе, на меня глядя, сунула ноги в кеды и стала подниматься по лестнице на набережную. После свидания с морем мне всегда хотелось есть.
