Вот он! Моя следующая жертва!
Я патрулировала ночной парк — ну, как патрулировала… бродила с ножом, размышляя о красоте внутренностей и выискивая интересный экземпляр для изучения. Лунный свет выхватывал из тьмы причудливые тени, кусты шептались, будто сплетничали обо мне. Идеальная атмосфера для охоты!
И тут — бац! — мой взгляд зацепился за него. Этот странный бродяга разительно отличался от привычных ночных обитателей парка: бомжей, шепчущихся призраков и редких влюбленных парочек.
Он стоял в полутени у мраморной статуи богини (которая, кстати, выглядела куда менее впечатляюще, чем он), небрежно опираясь на одну ногу. Рука — в кармане мешковатых брюк, поза — словно он позировал для модного журнала «Бродяга месяца».
Торс обнажен, мышцы будто выточены из камня. Кожа светится в тусклом свете фонарей, будто он только что вышел из лаборатории с эликсиром вечной молодости. Пресс — как рельефная карта боевых действий: «Здесь был пресс. Он сражался. Он победил».
На плечах — потрепанный плащ с изысканным узором, напоминающим древние символы. Ткань одновременно роскошная и изношенная — как жизнь артиста, который прошел путь от оперной звезды до уличного музыканта. Плащ не прикрывает его полностью, а скорее подчеркивает небрежную, почти вызывающую позу.
Волосы темные, влажные, прилипшие ко лбу — будто он только что нырнул в фонтан (а может, и правда?). Взгляд холодный, пронизывающий, с тенью усталости и чего-то неуловимо опасного. Словно он знает все мои секреты… и они его откровенно разочаровали.
«Хм, — подумала я, покручивая нож, — этот экземпляр явно не из дешевых. Надо брать!»
Я вышла из тени и сделала шаг к нему навстречу. Его взгляд стал изумленным — видимо, не каждый день в парке встречают девушку с ножом, которая смотрит на тебя как на редкий экспонат.
— Эй, ты чего? — пискнул он, инстинктивно прикрывая обнаженный торс.
— Не притворяйся невинным, — фыркнула я. — Я тебя раскусила. Ты не просто бродяга. Ты — бродяга с амбициями!
Он побледнел, оценил ситуацию и дал драпа.
Парк мгновенно превратился в лес. Ветви царапали лицо, корни норовили сбить с ног, а луна издевательски подмигивала: «Ну что, доктор Морвена, догонишь?»
Мое дыхание вырывалось рваными клубами пара — ночь выдалась ледяной. Впереди, между стволами, мелькал потрепанный плащ бродяги: бурый, будто клочок осенней травы, забытый зимой.
— Не уйдешь! — прошипела я, сжимая нож. Лезвие блеснуло в лунном свете, и мне показалось, что оно запело — тихо, предвкушающе.
Чуяло: под кожей этого человека таится нечто… особенное. Может, узор вен повторяет карту звезд? Или сердце бьется в ритме, которого нет у других? Надо лишь вскрыть, рассмотреть, понять.
