И сейчас Людмила возникает на своем балконе, материализуется из воздуха. Всё также скрыта чарами от камер, а от соседей кирпичными перегородками. Теперь в душ и спать. Завтра снова рабочий день и вряд ли он будет хорошим – Павел Геннадьевич не отошел от крупного провала с тритонами.
В квартире всё также слышатся стоны со стороны компьютерного монитора. И те же инквизиторы насилуют ведьму… Одобрено к просмотру Святой инквизицией. И Людмила возле монитора, вернее её мастурбирующий образ.
Она снимает заклинание ложного образа и откат колдовства снова бьет по девушке. На этот раз несильно, словно приступ мигрени, но тоже неприятно. Обычный настой ромашки снимает болевые ощущения.
Душ бодрит и снимает усталость. Людмила уже почти укладывается в кровать, когда раздается звонок в дверь.
Кто может появиться в такое время?
– Кто там? – спрашивает девушка.
– Людмила, прости за позднее посещение, – раздается голос, от которого у девушки внутри всё замирает.
Фердинанд!
Дверь тут же распахивается, и он стоит в коридоре. Как всегда, Фердинанд выбрит, подтянут, только на щеке шрам от зажившей царапины. Какой же была рана, если даже магия инквизиторов не смогла её до конца залечить? Людмила вопросительно смотрит на заместителя начальника, а он в ответ любуется её фигурой, еле скрытой шелковым халатиком.
– Что привело вас сю…
Людмила не успевает договорить, как он стремительно делает шаг и впивается в её губы.
– Ничего не говори, – шепчет Фердинанд, на миг оторвавшись от Людмилы. – Я всё равно не уйду, и ты будешь моей.
– Нам нель…
Снова он не дает ей договорить и горячие губы глушат звуки.
Дверь закрывается, и они остаются в квартире одни. Он и она. И тонкие слои одежды между ними.
Рука Фердинанда скользит по шее Людмилы, вызывает мурашки и приятное томление. Вторая рука придерживает за талию, и Людмила успевает поблагодарить темные силы, что он держит её. Ноги становятся резиновыми и норовят согнуться. Всё тело превращается в вату, только оживают руки и ложатся на плечи Фердинанда, сжимая в жарких объятиях.
Камеры, микрофоны? Да плевать на них. Но вид сделать нужно…
С шеи рука перебирается на грудь, и она «испуганно» пытается вырваться из его объятий.
– Не бойся. Я не сделаю тебе больно. Никогда.
Не в силах ни остановить, ни поощрить его, Людмила молча
смотрит на его загорелую руку, темнеющую на розовой ткани халатика, потом
нерешительно поднимает глаза.
От вида полыхающего в его глазах пламени, она еле слышно стонет и расслабляется, уже не пытаясь вырваться из рук. Другого разрешения и не требуется. Фердинанд начинает гладить и легонько сжимать упругую грудь, не отрывая взгляда от глаз Людмилы, наблюдая, как страх сменяется в них сладкой истомой.
