Мне было семь лет, когда я впервые увидела, что люди светятся.
Это случилось в библиотеке нашего маленького городка Грейтаун в Новой Зеландии, где я проводила дни напролет, пока мама работала в местной больнице. Библиотекарша миссис Паркер, пожилая женщина с седыми волосами, убранными в строгий пучок, читала мне сказки Роальда Даля. Я сидела на её коленях, следя пальцем по строчкам, когда вдруг заметила: вокруг неё мерцает тонкий ободок света.
Бледно-голубой, почти прозрачный, он окутывал её плечи и голову, словно невесомый шарф из тумана. Свечение пульсировало в такт её дыханию, становясь ярче, когда она улыбалась, и тускнея, когда нахмуривала брови, читая о злодеях из книжки.
– Миссис Паркер, – прошептала я, прервав её посреди предложения о великане-людоеде, – а почему вы светитесь?
Она остановилась так резко, что слова повисли в воздухе, как застывшие мыльные пузыри. Медленно, очень медленно, она повернула ко мне лицо и посмотрела внимательно своими карими глазами. В них плескались золотистые искорки, которых я раньше не замечала.
– Что ты имеешь в виду, дорогая Эмма?
Её голос стал другим – тише, осторожнее. Голубое свечение вокруг неё засверкало ярче, и я увидела, как по краям ауры побежали серебристые нити, словно молнии в миниатюре.
– Ну, вокруг вас такой красивый голубой свет. Как у ангелов на витражах в старой церкви Святого Патрика.
Миссис Паркер молчала долго. Так долго, что я начала беспокоиться – не сказала ли что-то не то? Потом она закрыла книгу, но не отложила её, а крепко прижала к груди, и обняла меня свободной рукой.
– А у других людей тоже есть такой свет?
Я огляделась по сторонам. Библиотека Грейтауна была небольшой, но уютной. Высокие деревянные стеллажи тянулись к потолку, увешанному старомодными лампами под зелеными абажурами. Пахло старой бумагой, лавандой и тем особенным запахом, который бывает только в местах, где хранятся тысячи историй.
В читальном зале сидело несколько посетителей. У молодого маорийского парня, изучавшего толстый учебник по истории Новой Зеландии, вокруг головы и плеч курился красноватый ореол. Он был неспокойным, постоянно менялся – то разгорался ярким алым, то тускнел до бордового. Парень хмурился, что-то быстро записывая в тетрадь, и его свет метался, как пламя на ветру.
У женщины средних лет в элегантном костюме, листавшей журнал мод, аура была золотистой и спокойной. Она медленно переворачивала страницы, время от времени поправляя очки, и её свечение напоминало мне медовые соты на солнце – тёплое и сладкое.
