Дорога вела извилистыми тропками сквозь старые развалины, обугленные местами и поросшие мхом у земли. Эту тропу знало лишь ОНО, другие боялись ходить сквозь зараженное безлесье, что кипело страшными гадами и непонятными существами, а ядовитые испарения лишали человека памяти.
Хотя…
Только здесь и было место этому созданию, что не мужчина и не женщина,а больше походило на худющего подростка с корявыми угловатыми конечностями, обернутыми в старое истлевшее барахло, или на старика, что уже давно прожил свою жизнь и теперь лишь тратит попусту кислород на свое существование.
Как смог выжить в этих краях кто-то живой было не понятно. Последняя катастрофа разразилась тысячу лет назад, но до сих пор эхо страшного пожара еще звучало в каждом кусочке стонущей земли. Беда свершилась не из-за войн, которых так боялись, не из-за эпидемий, что стирали миллионы людей. Нет! Человеческий эгоизм, невозможность отступить назад, полное отсутствие сострадания заставили людей разбиться на три лагеря, уничтожив все вокруг, чтобы даже желания не возникло вернуть назад для совместного существования. Теперь ненависть и пренебрежение разделяли эти города, а между ними вырыли ров с километрами выжженной ядерной жижей земли, которая сейчас несла на себе худое полудохлое существо. Оно волочило за спиной рухлядь-тележку со старым скарбом и бутыль с водой, что была теперь на вес золота.
Нечто аккуратно наступало на тонюсенькую дорожку, стараясь обойти все зловонные лужи, а главное – не потревожить местных жителей. На дороге возились странные многоножки с огромными выпученными глазами, которые вальяжно разлеглись в мутной раскалённой жиже, наслаждаясь лучами красного солнца. Существо боялось гладить или трогать созданий пустоши, ведь их ядовитое дыхание могло навредить слабой душонке дохлого недочеловека. Однако он присел низко к земле, чтобы наблюдать за веселыми играми маленьких насекомых.
– Даже букашки имеют норы, знают, где их дом и надеются на завтрашний день, а мое существование заранее обречено на гибель. Родился в пустоши. Никому не нужен – я одинок. Не признают меня ни мужчины, ни женщины, даже мой пол определить не возможно. Я слишком искорежен этой жизнью. Монахи же воротят от меня свои достопочтенные носы, ведь из грязи нельзя пойти в князи неба. Так и скитается существо от города к городу, надеясь, что выживет еще денек и не проглотит его монстр пустоши, что притаился где-то внутри леса и не перестает выть одинокими ночами на луну, в ожидании новой жертвы.
Дорога все еще была видна, хотя темное солнце уже закрывало свои уставшие очи, склоняясь к горизонту.
