Глава 1 «Кровавая опера и ушастое эскимо»
Едем. Едем. Едем. Под ногами блевотно-коричневая мощёная кирпичом дорога. Над головой железное от туч сентябрьское небо Айронленда, пятнами текут по нему чернильные стайки ворон, а вокруг, куда ни глянь, земля как лицо уродливого пьяницы: прыщавое от холмов и поросшее непроглядной, колючей железной щетиной ржи. Спутник-старый болван-алкоголик, впавший в полумаразм и медленно, со всей отвратительной деревенской естественностью выдавливающий сквозь мясорубку редких черных пеньков, отдаленно напоминающих зубы, байку за байкой.
За спиной меч с человека размером. Темно-лазурный нагрудник, украшенный золотым орлом и растительным орнаментом сдавливает атлантически-широкие плечи тяжестью каркаса. Шлем с крыльями покрывает скуластую овальную голову со светло-голубыми глазами, тонким угловатым носом, как будто начерченным сверхдотошным геометром, выдающимся вперед уступом подбородком . Не повезло родиться столбом под три метра, будь я поменьше, сидел бы, может быть, сейчас в захолустном замчонке, читал ванильные романы и писал на отбеленных холстах голых девчонок в шляпках и коралловых сапожках, потягивая Ривельское полусухое.
И только верный Октавий радует. Хорош коняга, ничего не скажешь: огромный как гора и белый как снег на её вершине. Грива шелковистая золотая. Когда надо спокойный как отлив, когда надо-буйный как тещин подзатыльник. Восемь копыт-в два раза быстрее остальных. Элементарная арифметика.
Свистит фляга от предсказуемости орнамента кирпичей, колосьев, замечательных историй старика Якова и деревьев леса Дрикилон на горизонте, все слилось в однообразные узоры пейзажного ковра. Тоска гирей тянет упасть с коня прямо на мокрую грязную от копыт плитку. Боги, хоть что-нибудь интересное, хоть самый малюсенький пожар или самую тусклую молнийку… мать моя женщина, ну не настолько же.
Из леса вдруг вылетели с криками в нашу сторону восемь всадников в зеленых робах с луками, короткими клинками и острыми ушами, на лицах большинства были деревянные маски без ртов, на плащах был вышит золотистыми нитками герб в виде вписанного в ободок ветвистого дуба . Впереди вереницы скакал молодой эльф с белыми как снег волосами и длинным зелёным плащом, заколотым золотой брошью в виде дубового листа. Его абсолютно симметричное лицо как у принца с иллюстраций из сказок повернулось к матёрому эльфу со шрамом на пол-лица в салатовой бандане, подвигало губами, и, магия! Этот набор звуков оказывается может заставить пустить в нас тучу длинных стрел, кто бы мог подумать.
