Давным-давно, в далёком королевстве, где леса были густы, а реки – быстры, правил жестокий и жадный барон Альрик. Земли его простирались далеко, но чем больше он имел, тем больше хотел. Народ жил в страхе, ибо барон облагал их непосильными податями, а тех, кто не платил, ждала темница или виселица. Воздух здесь всегда был тяжелым – не от туманов, поднимающихся с болот, а от страха, что витал над каждым домом. Сам же барон, толстый и краснолицый, восседал в своем замке, похожем на гниющую зубастую пасть, и подсчитывал золото, отнятое у вдов и сирот.
В одной деревушке, что ютилась у подножия гор, недалеко от баронского замка, стояла кузница, откуда с утра до ночи раздавался звон молотов. Здесь работал Мартин – широкоплечий великан с руками, покрытыми шрамами от искр и окалины. Когда он раздувал меха, казалось, сам дух огня вырывается наружу, освещая его суровое, обветренное лицо. Люди говорили, что если Мартин выкует меч – он будет рубить даже тень, если подкову – конь пройдет сто миль не устав, а если кольчугу – стрелы будут отскакивать от нее, как горох от стены.
Но главным его сокровищем была дочь Лиана – девушка с волосами цвета летнего меда и глазами, в которых отражалось чистое небо. Когда она шла по деревне, старики забывали о своих болячках, а молодые парни роняли инструменты, завороженные ее красотой. Даже птицы, казалось, пели громче, когда она проходила мимо.
Однажды, когда Лиана собирала целебные травы у лесной опушки, ее увидел барон, проезжавший мимо с охоты. Его маленькие глазки, похожие на две запятые, расширились от алчности. "Она будет моей служанкой!" – прохрипел он, облизывая потрескавшиеся губы. На следующий день в деревню ворвался отряд стражников в доспехах с баронским гербом и велел кузнецу ехать на поклон к местному хозяину. Завидев кузнеца, Альрик злорадно ухмыльнулся и повелительно заговорил с ним.
– Отдай, кузнец, свою дочь мне в услужение в замок, – проскрипел барон каркающим голосом, – или я прикажу выжечь твою кузницу, а тебя повешу на воротах!
Мартин медленно положил молот. В его глазах вспыхнули те самые искры, что летели от раскаленного металла.
