– Кажется, будто под тобой разверзнется земля, если однажды ты перестанешь быть стервой, – заметил Игнат.
Он занимал собой добрую половину заднего сиденья автомобиля, в котором они ехали. Поверх отшитого у лучших портных костюма, он зачем-то напялил длинную бобровую шубу, а светлые волосы зализал набок. Словно думал, что так будет выглядеть свежее после очередного кутежа.
– Как руководитель Ведомства благоденствия, я всего лишь делаю свою работу, – отозвалась Катаржина, поправляя на запястье браслет.
Расправленный на сиденье подол широкой, длиной до середины лодыжки, юбки и полы шерстяного пальто занимали вторую часть, обитого алой кожей сиденья. Тугие резинки чулок натирали бедра.
– Из-за тебя этот бедолага будет разжалован и отправится в лагеря, а тот, что его займет будет работать ни чуть не лучше.
– Не моя вина, что он не сумел выполнить план. Его показатели – чудовищны.
– До окончания плана еще два года.
– И что? С таким заделом, он бы все равно ничего не успел. И, вообще, ты хоть видел его показатели?
– Тот что займет его должность – едва ли будет лучше, – повторил Игнат.
– Вместо того, чтобы критиковать меня, лучше подумал бы о своей работе, или хотя бы о том, что скажет отец, – отрезала Катаржина. – Ты руководитель Ведомства воспитания…
– Как по мне, все вокруг вполне себе воспитанные.
– Ты хоть знаешь насколько твое ведомство выполнило план?
– Нет, да и какая разница? Придет время – узнаю.
– Целыми днями только и делаешь, что ошиваешься в игорных домах и борделях.
– На землях Содружества нет ни игорных домов, ни борделей, моя дорогая сестрица.
Катаржина нахмурилась. О том, что они есть, только подпольные, они оба были прекрасно осведомлены. Как и том, где они находятся, во сколько начинают свою работу, где подают лучшие напитки, а где обычно самые роскошные закуски.
Вся разница между ними была в том, что Катаржина знала меру, а Игнат – нет. Он был старшим сыном Главы содружества – старше нее на три года. От отца ему передался дар обращаться в медведя, в то время, как она сама превращалась в волка, как и их покойная мать.
Надеждой Содружества и гордостью семьи – вот кем он должен был стать. Вместо этого из него вырос слабый и безответственный алкоголик. Хорошо, что у отца была еще и она – Катаржина.
Автомобиль мягко остановился. Игнат выскочил наружу, хлопнув дверью, и запустив в салон промозглый воздух, так словно и минуты бы больше не выдержал наедине с младшей сестрой.
Катаржина дождалась, пока водитель распахнет перед ней дверь, и подаст руку.
Она ступила на белую гальку, и, спрятав руки в горностаевой муфте, пошла вперед, поднимаясь по широким мраморным ступеням Дворца Содружества.
