Боже, дай мне разум и душевный покой…
«У тебя разума слишком много. Было б поменьше, тогда и был бы душевный покой, а так ты просто умная дура. Дура с умом, хуже, чем дура без ума…»
Дура без ума?
А интересно, какая я была бы дура без ума… И от кого без ума.
Так. Стоп. Опять он отвлекает от молитвы. Боже, дай мне разум и душевный покой, да, дай мне душевный покой. Принять то, что я не в силах изменить. Мужество изменить то, что могу, и…
«Про измены не к месту».
Захлопнула блокнот с записанной молитвой. Она не может молиться.
Ее зовут Магда. Магдалена. Будем знакомы. Уже полгода она не может дышать, ходить, есть, вести беседу, молиться и работать без того, чтобы не слышать голоса своего тролля. У тролля нет имени и нет тела. Она ощущает его как слегка недовольный, в меру беззаботный, саркастичный окаянный дух тёмного сине-фиолетового цвета… Прямо около головы.
Магда хочет разорвать себе голову и вырвать тролля оттуда, но она хочет этого не всерьёз. Да и он живёт не в еë голове и вечно ускользает.
Впрочем, с ним хотя бы не скучно.
«Вам скучно?» – спрашивает еë психотерапевт, хромоногий Николаус.
Под столиком фуд-корта не видно его ног; Магда только однажды заметила эту походку, когда случайно пришла раньше него, а он опоздал, потный, задыхающийся, что-то с автобусами. Это она так решила, что ему пришлось приехать на автобусе, она чуяла идущий от него запах (смрад, сказал тролль) автобусной давки. Он, конечно же, не признался, а она не уточняла. Уточнять что-то об Николаусе – скучно.
Обычно они возникали здесь вдвоëм почти одновременно (а Николаус, после этого случая, всегда первым), чтобы обсуждать Магду. По пятницам. И по средам. По пятницам после работы. И по средам, и когда у неё внезапно случался выходной, и ещё по праздникам и перед праздниками, и когда ей просто этого хотелось, потому что её разрывало внутри на кусочки, похожие на сияющие разбитые куски принесённой прибоем бутылки: все чистенькие и светлые, а один с какой-нибудь мутной плесенью, бурой тиной.
«Хватит болтать о постороннем и гадать, есть ли у него машина – это неэтично, Магда, – сказал тролль. – Не забывай, ты ходишь сюда, чтобы избавиться от меня, вот и старайся».
Не разобрать, когда тролль шутит, ржëт, а когда говорит циничную правду, а когда подставляет её, чтобы она упала и увидела, как он смеётся над ней со стороны. Душа тролля (если у него есть душа) для неё загадка.
Честно, она была у психиатра. Одного раза хватило (но сколько можно так отвлекаться, смотри уже на него, на Николаса, смотри ему в глаза – они зелёно-карие у него, и в чëлке, этой нелепой мужской чëлке на пробор, оттенок жëсткой меди и черноты…) – «Заткнись, тролль, заткнись!» – вопит Магда внутри себя, растирает слëзы по вишнёвым детским своим щекам.
